Поговорив еще немного с Леровым, Глафира, записав с его слов номера телефонов и адреса интересовавших ее людей, поехала к Саше Горевому.
На кладбище к Кате Желтковой подошел незнакомый ей молодой мужчина в черном костюме. Она заметила его во время погребения – он стоял поодаль от могилы, и складывалось такое впечатление, будто он не хочет, чтобы его увидели.
Катя искала среди пришедших проводить Вику того парня, который был у нее дома и представился женихом сестры, Виталием, но так и не нашла. Видимо, он решил не искушать судьбу и забыть о своей невесте, не говоря уже о том, чтобы принять участие в судьбе Ларочки.
– Вы Катя Желткова? – спросил мужчина и кашлянул в кулак. От него пахло хорошим одеколоном. Хотя сейчас, на кладбище, этот запах казался неуместным, вульгарным.
– Да, а вы кто? – Ей так и хотелось спросить этого красавца-брюнета, уж не очередной ли он жених сестры или любовник, явившийся, чтобы вернуть себе очередное кольцо или вообще – деньги! Какая-то агрессия появилась в Катиной натуре после всех этих похоронных хлопот, после разговоров с родственниками, которые сейчас уже прямо в лицо выговаривали ей свое возмущение из-за того, что она все еще не удочерила Ларочку.
– Поговорить надо.
– Знаете, я спешу. Меня машина ждет. Мне надо домой.
– Хорошо, тогда поговорим по дороге. Я провожу вас...
Ей было неприятно, что именно в тот момент, когда ей захотелось остаться одной у могилы сестры, какой-то Викин любовник собирается пристать к ней со своим разговором. Да и о чем можно вообще с ним говорить, когда Вики уже нет?!
– Хорошо, пойдемте, – сердито ответила она и в последний раз поправила венки на могиле. – Вы кто и что вам от меня нужно?
– Меня зовут Виталий. Я, можно сказать, жених... Вернее, был женихом вашей сестры Виктории.
– Что-что?! – Катя даже остановилась, чтобы взглянуть в лицо этому прохвосту. – Мне вот даже интересно, и сколько же женихов с именем Виталий было у моей бедной сестры? Может, еще и фамилия ваша Юдин?
– Ну да... – Он ошарашенно посмотрел на нее. – А вы откуда знаете мою фамилию?!
Ей даже показалось, что он испугался.
– Да просто несколько дней тому назад у меня дома уже был один мужчина, который назвался точно так же, как и вы, – Виталием Юдиным.
* * *
И тут этот Виталий номер два как-то нехорошо улыбнулся и покачал головой, ухмыльнувшись:
– Вот гад, опередил меня... Значит, он успел застать вас еще в вашей квартире, да? У меня и адрес ваш есть, он был записан вот здесь, – и он достал из кармана листок с написанным на нем почерком Вики телефоном и адресом Кати. – Это страница из тетрадки вашей сестры, той, что она держала в салоне. Узнаете?
– Ну да, узнаю. И что же?
– Тот парень, назвавшийся Виталием, был такой высокий, крупный, с худыми ногами, да? Ну, у него еще скулы такие широкие и глаза тоже широко расставлены...
– Да, это он. И что? Кто же из вас настоящий Виталий? Кстати говоря, он плел мне что-то о деньгах, которые якобы оставались в машине Вики...
– Каких еще деньгах? – нахмурился «Виталий».
– Ну, о тех, которые он якобы дал для того, чтобы Вика готовилась к свадьбе, на кольца там... Он сказал, что у нее должно было быть что-то около ста тысяч рублей..
– Вот как? Странно... Что ж, он явно человек с фантазией.
– Послушайте, оставьте меня наконец в покое! Я не хочу знать ни о каких женихах своей сестры! Ее нет, и все остальное уже не имеет смысла. Может, у нее в машине и были какие-то деньги, но мне в полиции сказали, что денег там не было. Вам, мужикам, от нас только одно нужно, и все эти разговоры о свадьбе и подарках... Все это чушь собачья! Потому что, если бы вы или тот, другой Виталий, любили Вику по-настоящему, то знали бы, что у нее есть дочка и что она сейчас в детском доме. Может, я и удочерила бы Ларочку, да мне ее не отдадут – по той простой причине, что у меня нет денег, а вот другой дамочке, с деньгами, отдадут... Точно отдадут! Непонятно, откуда она вообще взялась?! Позвонила, попыталась со мной поговорить, нахалка! Мол, девочке с нами будет лучше! Да почем она знает?! Конечно, когда деньги есть, все проблемы решаются сами собой! Вы все смотрите на меня как на захватчицу Викиной квартиры... – вдруг не выдержала она, – ...и не понимаете, что я – ее единственная наследница, и ничего нет особенного в том, что ее квартира до-сталась мне!
– Да мне по фиг, кому досталась ее квартира, – от голоса мужчины повеяло холодом. – И дочка ее мне по фиг. Просто там, в ее машине, были важные документы. Мои документы. Поняла? Я дал их ей на хранение. А тот, другой, который застал тебя, видимо, когда ты жила еще у себя, пришел к тебе, назвавшись моим именем, чтобы выяснить, где они. Вот и вся история! И мне до лампочки, веришь ты мне или нет. И никаких денег в машине не было и быть не могло. Потому что, если бы потребовалось покупать кольца или что-то там к свадьбе, то я сам бы это купил или с ней вместе. И вообще забудь все. Живи себе спокойно... А вообще-то суки вы все, бабы, вот что я хочу сказать!
И он, сплюнув себе под ноги, быстрым шагом бросился от нее прочь.
На какое-то время – минуту или несколько секунд – она почувствовала, что выпала из реальности. Вот так, вероятно, люди и разбиваются в машинах. И это не киношное клише, когда показывают главного героя, находящегося в крайней степени нервного расстройства, да еще и за рулем... Мгновение – и машина летит куда-то в тартарары.
Представить себе такого любящего и надежного, как ей казалось, Гурьева на даче в объятиях другой женщины – да так вообще можно сойти с ума!
Но факт оставался фактом, и все, что она рассказала недавно Глафире, было чистой правдой! Гурьев собрался и отправился за город. И это сразу после того (она уже не верила в совпадения), как она сообщила ему, что летит в Москву. То есть что ее пару дней минимум не будет в городе, а потому его некому будет контролировать.
Он просто забыл, этот Гурьев, что у нее в Москве есть друзья, которые, как она надеялась, помогут ей с информацией о господине Мещерском, причем результаты должны появиться уже ближе к вечеру. Ее интересовало буквально все: его семейное положение, чем он занимается, круг общения, связь с литературными кругами, достаток, связи с провинциальными друзьями, в частности с Северцевым, и, наконец, один из самых важных вопросов: пересекались ли когда-либо жизненные пути Любови Гороховой и Мещерского.
* * *
Она отчаянно обгоняла машины, на дороге постоянно прибавляя скорость и понимая, что рискует не справиться с управлением и разбиться в пыль. И только мысль о дочери как-то сдерживала ее, придавала сил.
Она неслась к зеленому, пронизанному солнцем горизонту, успевая, как это ни странно, обращать внимание на зеркальные блюдца маленьких озер, дубовые, со свежей листвой, рощицы, бархатные пшеничные зеленые одеяла по обеим сторонам шоссе... Как если бы подсознательно сравнивала величественную невозмутимость и спокойствие природы со своим теперешним нервным состоянием и обступившими со всех сторон ее страхами.