— Это и тот факт, что это ты захотел открыть гостиницу. Даже меня посетили сомнения, когда я впервые услышал от тебя об этой идее.
— Гостиницы открывают не только геи, — принялся защищаться Филип.
— Согласен, — кивнул Вэнс. — Но я знаю не так много холостых гетеросексуальных парней, поступивших подобным образом.
— Но…
— Я не устанавливаю правила, дружище. Я беру их с вебсайта.
— Итак, если ты не считаешь меня геем, почему ты согласился вступить со мной в дело?
— По причинам, которые я уже озвучивал, — вздохнул Вэнс. — Я потерял работу. Меня ничто не удерживало в городе. Мне было необходимо хоть чем-то заняться.
— И все?
Вэнс покачал головой.
— Филли, приятель, я люблю тебя всей душой. Честное слово. Но ты не в моем вкусе.
— Не в твоем вкусе?
— Что? Тебя это обижает?
Филип задумался над ответом, но тут звякнула входная дверь. Он не понимал, почему этот звук до сих пор его будоражит. Их порог еще не переступил ни один турист в поисках жилья. Правда, последние несколько часов шел дождь, скользкий и холодный, от которого дороги стали опасными для путешествий. Так что, возможно, кому-то пришлось здесь остановиться, а их гостиница была единственным подходящим местом. Эта идея была притянута за уши, но он с робкой надеждой выглянул в прихожую.
Это была Энджела. Хотя она не была туристом, нежеланной гостьей она тоже не была. Он представил ей Вэнса.
— Это мой друг Вэнс, — произнес он, нажимая на слово друг. — Мой добрый друг Вэнс.
Энджела и Вэнс насмешливо переглянулись. Филип понимал, что вызвало их усмешки. Нажим на слове друг был палкой о двух концах. Это могло сулить проблемы.
— Не обращайте на него внимания, — махнул рукой Вэнс. — Он только что обнаружил у себя гомофобию. Но в остальном он неплохой парень.
Они показали ей гостиницу. Судя потому, что барабанная дробь по крыше становилась все громче, дождь пошел еще сильнее. Сверкнула молния. Молния без грома. Филип ни разу не слышал в Клэм-бей грома. Даже в самые сильные грозы молнии были молчаливыми.
— А вы, ребята, тут здорово потрудились, — отметила Энджела, когда они, завершив обход, вернулись в кухню. — Отделка просто бесподобная.
— Это в основном заслуга Вэнса, — сообщил Филип. — Я больше по части деревянных конструкций и сантехники.
— Да, а я отвечаю за цветочные композиции и салфеточки, — с невозмутимым видом подтвердил Вэнс.
Энджела потянулась к Филипу и пальцами коснулась его руки.
— Я тебе верю.
Он с облегчением вздохнул.
— Но, если честно, я верю Вэнсу. Пока ты готовил эспрессо, мы тут перекинулись парой слов. — Она сделала глоток. — Кстати, у тебя получается превосходный эспрессо.
В этот момент Филипу показалось, что в Клэм-бей не так уж уныло.
Входная дверь снова звякнула. Одновременно мигнул свет. Во время сильных гроз такое случалось довольно часто.
— Вы сидите, а я взгляну, кто там, — сказал, вставая из-за стола, Вэнс.
— Премного благодарен, — кивнул Филип.
Вэнс вышел, а свет все продолжал мигать.
— Проводка, — обернулся Филип к Энджеле. — Мы никак не доведем ее до ума. А вообще я рад, что ты к нам заглянула.
— Ага, я тоже.
Они с улыбкой переглянулись.
Свет окончательно погас. С учетом мрака здешних ночей, Филип был убежден, что их должна окружить тьма. Но из прихожей пробивалось мягкое зеленоватое свечение.
Вэнс закричал, но крик тут же оборвался. Филип и Энджела бросились в прихожую посмотреть, что стряслось.
Было слишком темно, чтобы разглядеть все в деталях. Вэнс лежал на полу и стонал. А над ним стояло нечто. Нечто с огромными глазами, излучавшими потустороннее изумрудное сияние.
— Какого… — начал Филип.
Сверкнула бесшумная молния, осветив вошедшего человека… нет, не человека… существо, потому что другого слова для него просто не было. Это ссутулившее плечи создание покрывала серая кожа. У него была большая голова с разинутым ртом. А по бокам шеи торчали жабры, раздувавшиеся вырывавшимся из горла придушенным шипением. Впрочем, звука Филип все равно не услышал. В это мгновение все его внимание было приковано к окнам, за которыми притаились тени. Их было не меньше четырех, а то и пяти. И каждая тень светила на него потусторонними глазами.
Он стоял как зачарованный, не в состоянии пошевелиться. Его приковал к месту не ужас. Ужас был бы чем-то чересчур осязаемым. Он мог быть парализующим и сокрушающим. Но тому, с чем он столкнулся, не было названия. Это странное существо во мраке было чем-то непознанным. Неосязаемое каким-то образом превратилось в реальность, и постичь это было невероятно трудно. Поэтому он просто стоял и смотрел, хотя существо угрожало Вэнсу.
Энджела рванулась вперед. Монстр бросился к ней. Она схватила его за руку и крутнулась на месте, проведя какой-то прием кунг-фу, причем такой стремительный, что существо оказалось на полу, прежде чем Филип успел что-либо понять. Рыбоподобное чудовище визжало, барахтаясь на спине. К его заунывному плачу присоединились существа за окнами.
Энджела вцепилась в Вэнса и потащила его туда, где стоял Филип.
Входная дверь распахнулась. Зазвенел звонок. В прихожую вошли еще несколько существ.
— Тут есть задняя дверь? — спросила Энджела.
И поскольку ни Филип, ни Вэнс не ответили, она схватила Филипа за рубашку и потрясла его.
— Где задняя дверь, Фил?
— Э-э… сзади, — ответил он.
Она двинулась внутрь дома, волоча обоих мужчин за собой. Далеко они не ушли. Через заднюю дверь в дом проникли еще три существа, заблокировав путь к отступлению. Выхода не было. Хриплое дыхание существ и зловещее зеленое сияние предостерегло их как раз вовремя, не позволив попасть в засаду. В прихожей что-то с грохотом упало на пол и разбилось.
— Мои вазы, — вздохнул Вэнс.
Но он произнес это так причудливо, на какой-то европейский манер, что Филип даже удивился, как он раньше не понял, что Вэнс — гей. Потом он подумал о стереотипах и о том, как они, в сущности, абсурдны. Потом он понял, что абсурдно обо всем этом думать в тот момент, когда его вот-вот сожрут твари из Черной Лагуны. [13] Хотя все его размышления именно этим и объяснялись. Ему было проще размышлять над всяким вздором, чем над альтернативой, какой бы насущной она ни была.
— Подвал, — прошептал Вэнс. — Мы можем спрятаться в подвале.