Но что мне было делать? Она была моей проблемой. Я был каменнокожим. Служить Сердцу — наш долг. Нерешительность боролась во мне с чувством долга. Результатом этой борьбы стала мучительная отрыжка со вкусом жареной кукурузы. По пути сюда я съел целый пакет.
«Все это не имеет значения. Сердце забирает своих. А она такая хорошенькая».
От внезапного несварения у меня окончательно испортилось настроение. Я покинул Кейт после того, как неловко предложил ей принять душ и пообещал привезти какую-нибудь одежду для путешествия. «Но почему Париж? — хотела знать она. — Что там?»
Все, что я мог сделать, — это пробормотать, что от меня ожидают, что я доставлю ее туда, что она не будет ни в чем нуждаться, что она… будет счастлива. И ей ничего не будет угрожать. Она выглядела такой потрясенной, что, глядя в ее распухшие, красные от слез глаза, я почувствовал себя так, словно наступил на пушистого и совершенно беспомощного котенка. Или двух котят. Или сотню.
Я заставил себя вернуться в телефонную будку. Положил руку на трубку. Сказал себе, что телефон, скорее всего, не работает. Решил, что если это действительно так, то я расценю это как знак того, что мне не надо совершать этот звонок.
Трубка казалась такой тяжелой, что я с трудом ее снял.
Гудок был очень, просто невероятно громким. Я начал вешать трубку обратно, но чувство долга остановило мою руку на полпути.
«Ты знаешь, что произойдет, если ты не позвонишь. Ну же, давай».
Жареная кукуруза снова начала пробираться к выходу. Гудок явно надо мной насмехался. Усилием воли я приказал желудку затаиться и начал набирать номер. Я никогда не думал, что мне придется нажимать на кнопки с этими цифрами.
Потому что каковы твои шансы найти кандидатуру Сердца, если ты никогда не приближаешься к розовым существам? Только на этот раз я приблизился. Это послужит мне уроком.
Трубку сняли после двух звонков. Щелчок соединения прострелил мне висок. Я проглотил бесформенный звук.
Голос был ровным, мелодичным, с приятными нотками тенора.
— Докладывайте.
Я назвал свою контрольную фразу и сообщил район. Затем произнес восемь коротких слов:
— Я нашел кандидатуру Сердца. Примите запрос на переезд.
Подобный запрос был единственным, ради чего использовался этот номер.
Короткая пауза.
— Поздравляю. — Это прозвучало вполне искренне. — Вы получите билеты и предписания через шесть часов.
«Коротко и по делу».
— Хорошо.
Говорить больше было нечего, поэтому я повесил трубку, хотя мне почудилось, что в ней успело прозвучать: «Удачи». В следующую секунду трубка обрушилась на рычаг с такой силой, что чуть не разнесла его вдребезги. Мои когти вырвались наружу, разрезая металл, пластик и начинку телефона.
Мой желудок снова забурлил. «Черт! Это же общественная собственность». Да какое это уже имело значение! После того как я доставлю на место кандидатуру Сердца, мне предстояло остаться в Святилище и стать одним из Посвященных, хранителей Тайны и почетных служителей Сердца. Любая горгулья в здравом уме и трезвой памяти мечтает стать частью Святилища. С момента вылупливания нам твердят, что это то самое место, куда мы должны стремиться.
Телефон забулькал и умер. Из него высыпалась куча четвертаков, а светодиодный экран на датчике для кредитных карт начал бешено мигать.
Вот в чем проблема с этим миром. Он недостаточно прочен, чтобы выдержать все, что угодно.
Я развернулся на каблуках. Мои туфли скрипели, потому что ступни начали расправляться, пальцы ног срастаться, а задний коготь уткнулся в дешевую ткань. Когда ты только и делаешь, что разрываешь туфли, то быстро начинаешь понимать, что не следует покупать ничего дорогостоящего.
Когда мне удалось овладеть собой и снова принять человеческие размеры, я побрел домой. Полагаю, мне следовало ожидать того, что я там обнаружил.
Когда я вошел в келью, она была пуста. Возможно, я должен был запереть дверь. Или предположить, что каменная стена послушается кандидатуры так же, как и одного из действующих слуг Сердца.
Ее машину уже увезли с парковки возле «ИвилМарт». Они явно предпочитают действовать быстро. Земля была усеяна звездной россыпью шариков разбившихся стекол. В воздухе висело сырое пагубное зловоние Большого Зла и более легкий серый запах дождя и дня.
Разорванную сумочку уже подобрали и тоже куда-то увезли. Покупатели «ИвилМарт» в мою сторону даже не глядели — я был слишком далеко от входа. Несколько мгновений я стоял, закрыв глаза и осторожно втягивая воздух носом, принюхиваясь. Наконец я нашел то, что искал.
Тонкая нить золотой цепочки едва не обожгла мне пальцы. Я крутил ее в пальцах, чувствуя, как кончик моего носа шевелится в ожидании легкого покалывания.
Нюх на металлы — это способность идти по следу. Так говорят старые горгульи. Что касается меня, то я просто ожидаю покалывания. Чаще всего оно приводит меня к тому, что я разыскиваю. На этот раз оно пробежало по моим нервам, как горящий бензин, и едва не выдернуло меня из человеческой кожи. Мне стоило больших трудов заставить свою нескладную фигуру сохранить более-менее нормальные очертания. Я резко развернулся и сделал шаг. Зов был таким сильным, что я понял: она где-то рядом.
В этот момент появились полицейские машины, а я ощутил резкий и зловонный запах Большого Зла, который не мог смыть даже дождь. И он исходил из «ИвилМарт».
— Черт! — прошептал я и перешел на неуклюжий бег.
Полицейские уже выхватили оружие. У входа резко затормозил фургон спецназа. Раздались крики, и из магазина повалили люди. Изнутри доносилось «та-та-та-та-та». Кто-то стрелял из автоматического оружия.
Кто-то подошел к вопросу отоваривания продуктами слишком серьезно. Или кто-то пытался убить кандидатуру Сердца.
Стоит Большому Злу обнаружить такую кандидатуру, и оно пытается ее уничтожить. А я вчера наделал много шуму, сообщившего им о присутствии каменнокожего, а также кандидатуры Сердца, которую необходимо убить.
Какой же я тупой!
Из-за наводнивших парковку людей мне пришлось запрыгнуть на две машины. Я оттолкнулся и ощутил, как они хрустнули и перекосились у меня под ногами. Повсюду царил хаос. Машины сложились в гармошку, потому что мой истинный облик уже вырвался наружу. Мне не было дела до того, что меня видят окружающие. Доносящиеся изнутри крики становились паническими и все более отчаянными. Я в кои-то веки порадовался своему слаборазвитому воображению. Когда необходимо быстро и четко выполнить какую-то работу, воображение только мешает.
Автоматические двери не открылись, поэтому я вломился прямо сквозь них. Стекло зазвенело, полетело и посыпалось на пол. Я передвигался со скоростью, которую человеческий глаз воспринять не в состоянии. А когда такая масса передвигается настолько быстро, затормозить или остановить ее чрезвычайно сложно. Я ворвался в магазин, оставляя на полу глубокие борозды от когтей. Мне пришлось лавировать, чтобы не раздавить бегающих повсюду розовых созданий.