— Нет, я делала такое… — Глаза Лираз сверкнули лихорадочным блеском. — Вы бы не стали, вы другие, вы лучше меня. Вы им помогали, а я в это время… Я…
Акива прикрыл своей ладонью метки на пальцах сестры и повторил слова Мадригал, сказанные много лет назад:
— Война — это все, чему нас учили, но жить можно и иначе. Мы должны…
— Стать лучше?
Акива кивнул.
— Как? — Не в силах сдерживаться, Лираз оттолкнула братьев и снова заметалась из стороны в сторону. — Я хочу сделать что-то прямо сейчас!
— Для начала отыщем сторонников. У меня есть кое-кто на примете, — заметил Азаил.
«С брата станется знать нужных людей», — подумал Акива.
— Слишком долго ждать.
Постепенная подготовка восстания Акиву не устраивала: вербовка, планы и прочие ухищрения займут много времени.
— Лираз права, — сказал он. — Напрасных смертей не убавится, пока мы будем секретничать.
— Что же тогда? — поинтересовался Азаил.
Вдалеке небо рассекла цепь буреловов. Огромные птицы летели к урагану, невзирая на молнии, град, проливной дождь и бушующее море. Акива почувствовал, что его тоже влечет куда-то. Его притягивала иная буря.
— Первый шаг был задуман восемнадцать лет назад… Настало время его исполнить, — веско заявил он. — Пока Иорам у власти, война не закончится.
Азаил и Лираз ждали объяснений.
— Я убью отца, — выдохнул Акива.
На полу лежало тело — копия того, что хранилось в памяти Кэроу. Выйдя из транса, она еле сдержала рыдания и порыв броситься на шею одной из самых важных химер в своей жизни. Однако это было еще неодушевленное тело. Взошло солнце, вот-вот заявится Шеста. Кэроу стала лихорадочно отцеплять зажимы, в спешке царапая кожу до крови.
— Ай! Прекрати себя мучить! — воскликнула Зузана.
— Поторапливайся, — скомандовала Кэроу. — Зажигай ладан.
— Кажется, кто-то идет, — сказал Мик.
— Займись делом, — велела она.
Мик закрыл дверь и подпер ее досками. Новый засов устанавливать не стали: пришлось бы забивать в стену гвозди и это привлекло бы внимание. Мик выскреб в глинобитном полу лунки и установил в них доски, подперев дверную ручку и петли. Кэроу надеялась, что это сработает.
На лестнице послышалась легкая поступь волчьих лап, мягкое поскребывание когтей о ступени.
Зузана воскурила фимиам и передала подруге. У Кэроу тряслись руки. Она подвесила кадильницу в головах у тела. Струйка дыма повисла в воздухе и рассеялась от дыхания Кэроу. Запахло серой, из-за которой Бримстоун получил свое прозвище. [1] Интересно, как звали его раньше, когда он томился в темнице, где его регулярно пытали маги-серафимы, получая дань болью.
Дверь слегка дрогнула: Шеста, попытавшись войти без приглашения, наткнулась на неожиданное препятствие. Секунда остолбенения — и в дверь забарабанили.
— Кэроу?
Это Тьяго.
«Только его здесь не хватало».
— Да? — отозвалась Кэроу.
— Тебе ничего не нужно? Кстати, а почему дверь заперта?
Похоже, Белый Волк вообразил, что отучил Кэроу от странной привычки закрываться в одиночестве. Торопливо устанавливая кадильницу, Кэроу нечаянно звякнула цепью и вздрогнула — не хотелось, чтобы Волк догадался, чем она занята.
— Кэроу?! — не унимался он.
— Минуточку! — беззаботно отозвалась она, со скрипом открывая крышку кадильницы.
Душа поднялась из сосуда, ее след запечатлелся в Кэроу: порхание огненных мотыльков, глаза, горящие во мраке, трепетание раздвоенного языка, узкие прорези зрачков, мед и яд, тепло солнца на гладком камне.
Исса.
Сердце билось ровными, болезненными толчками. Один, два, три. Грудь сдавило. Четыре, пять… Женщина-змея раскрыла глаза.
Кэроу сдержала всхлип; время застыло, рыдание рвалось наружу.
Стук в дверь не прекращался.
— Впусти меня, — с напускным спокойствием потребовал Тьяго.
Кэроу встретилась взглядом с Иссой.
«Что ей пришлось пережить? Как она умерла? Что она знает? Что скажет?»
Забилось сердце. Неподвижное тело оживало. Исса медленно потянулась, пошевелила пальцами. Вздохнув, она радостно произнесла:
— Моя милая девочка…
Кэроу разрыдалась и, бросившись к Иссе, обняла ее за шею, там, где человеческая плоть переходила в капюшон кобры, где человеческое тепло смешивалось со змеиным холодом — одно из самых ранних воспоминаний. Детство Кэроу прошло в объятиях Иссы. Исса играла с ней, баюкала, учила говорить и петь, любила ее как мать. Ясри тоже была ей матерью, женщины заботились о ней вместе. Кэроу вырастили химеры… Твига не принимал участия в ее воспитании, зато Бримстоун…
Бримстоун. Когда стало ясно, что в кадильнице заключена душа Иссы, чувства Кэроу разделились: в один миг она испытала радость и разочарование, восторг и отчаяние, облегчение и поражение. Эмоции Кэроу колебались, как на чашах весов, ни одна чаша не перевешивала другую. Да, Исса — не Бримстоун, но… Кэроу прижалась к ней сильнее. Женщина-змея с усилием подняла руки, привыкая к новому телу, и обняла ее в ответ.
— Ты нашла меня, — прошептала Исса.
Чувства Кэроу смешались — ведь кадильницу отыскал Акива.
Времени на размышления не оставалось. Кэроу отстранилась, давая Иссе возможность разглядеть комнату. При виде Мика и Зузаны у Иссы округлились глаза, потом она приветливо улыбнулась, узнав Зузану по рисункам Кэроу, так же как Зузана с Миком узнали Иссу. Лицо наги стало родным и милым. Оно отличалось от того, что сохранилось в памяти Кэроу, но было прекрасным и добрым, как у мадонны, а улыбка озаряла его искренней радостью.
Зузана ошалело улыбнулась в ответ. Исса хрипло рассмеялась.
— Исса, мне нужно многое тебе рассказать и, надеюсь, тебе тоже есть чем поделиться, но Тьяго… — Кэроу жестом указала на дверь, которая как раз в это мгновение сотряслась от удара ногой.
Глаза Иссы затуманились.
— Он жив.
— Да, и то, что ты здесь, будет для него полной неожиданностью, — намекнула Кэроу.
Главное, чтобы Тьяго не узнал, откуда здесь Исса. Кэроу подошла к двери, взялась за одну доску, и кивнула Мику, чтобы он помог со второй.
— Открой дверь немедленно! — потерял терпение Тьяго.
Кэроу с Миком, переглянувшись, убрали доски и отступили в сторону. Дверь резко распахнулась от удара. Тьяго ошарашенно остановился на пороге, Шеста выглядывала у него из-за спины.