Однако Кэроу смогла его остановить. Да, она похожа на жертву, но она его убила.
Если бы на этом все закончилось…
Новый звук. Шум крыльев. Совсем близко.
В голове звенело от этого шума, от хруста земли под лопатой, от жужжания мух. Они так быстро слетаются на трупы…
Казалось, она все еще стоит на краю ямы, и зловонный мрак тянет вниз… Кэроу проткнула мочку, прогнав воспоминание. Однако воспоминания как мухи — сколько их ни гони, они все равно возвращаются и зудят. Каждый раз себя колоть или резать не станешь. Больно! От ее сдавленного вскрика проснулась Исса.
Исса. Единственная радость за ту ночь: Исса жива.
— Милая моя девочка, ты что делаешь? — Женщина-змея развернула свои кольца и тревожно бросилась к Кэроу. Увидев иглу в мочке уха, она сердито прошипела: — Давай лучше я.
— Я не могла уснуть, — прошептала Кэроу и позволила себе помочь. А что, если бы Иссы не было? Что, если бы ее тоже убили?
— Бедная моя. — Голос Иссы звучал нежно и мягко. Она осторожно сделала первый стежок. — Девочка моя, неудивительно, что тебе не спалось. Как жаль, у нас нет сонного отвара.
— Или реквиемного.
— Не говори так! — оборвала ее Исса. — Ты жива, и это главное. Пока ты жива, пока он… Пока ты жива, всегда есть надежда. — Исса вдохнула поглубже и предупредила: — Готова?
Кэроу поморщилась в ожидании боли.
— Прости… Вы с Ясри умерли от… — робко начала она.
— Да. Не переживай, это была легкая смерть. — Исса вздохнула. — Как бы мне хотелось, чтобы Ясри была с нами. Она бы нашла что тебе дать. Она всегда что-нибудь придумывала для Бримстоуна.
— Мы обязательно ее заберем.
Неизвестно когда, неизвестно как. Что там теперь? Тьяго сжег и храм, и рощу. Прошло восемнадцать лет; выросли ли новые деревья? Роща была древней. Вспомнилось, как начинало биться сердце, когда вдалеке появлялись серебристые кроны деревьев, залитые лунным светом. Мадригал подлетала ближе, ветви расступались — и сердце билось все чаще оттого, что сейчас она увидит Акиву. Она знала, что он ждет, что подхватит ее в воздухе, прижмет к себе, они будут лежать рядом, и он будет водить кончиками пальцев по ее векам, касаясь нежно, как мотыльки колибри, как осыпающиеся в темноте реквиемные лепестки.
Кэроу закрыла глаза, обняла себя за плечи и стиснула их изо всех сил. Боль. Тьяго — союзник, Акива — враг. Почему все так обернулось? Что делало другого врагом?
Нет. Некоторые вещи не забыть. Кэроу снова впилась пальцами в кровоподтеки, отгоняя воспоминания. Счет убитым на беспощадных руках — вот что делало другого врагом. Море пепла на месте городов — разве этого мало?
Исса закрепила шов и обрезала нитку. Кэроу поблагодарила ее и стала думать о том, что теперь будет.
Солнце взойдет; вечно прятаться в комнате не получится. Придется показаться всем на глаза. Быстрее бы прошли синяки. А может, их не заметят? Когда ее в последний раз видели без синяков? Знают ли в касбе, что произошло у ямы?
Не всё, в этом можно быть уверенной, и — о боги и звездная пыль! — пусть никто и никогда не узнает правды.
Новый звук…
— Кэроу, — раздался тихий шепот.
Совсем близко.
Она заморгала.
— Кто там? — резко спросила Исса.
Значит, не послышалось — кто-то снова прилетел к окну.
— Впусти меня.
Голос был тусклым, блеклым, в нем не было привычной глубины, но Кэроу сразу его узнала. Ее бросило в жар и холод.
«Зачем? Зачем он вернулся?»
Она резко встала, стул отлетел к стене.
Исса недоуменно посмотрела на нее.
— Дитя мое, кто это?
Кэроу не успела ответить. Незапертые ставни распахнулись. Исса вздрогнула, по блестящей змеиной чешуе прошла волна. Кэроу отпрянула, подальше от ночного гостя и его тепла. Материализуясь в воздухе, в оконный проем протиснулся Акива.
И рухнул на пол.
Он был не один. Кэроу почувствовала присутствие других еще до того, как чары невидимости полностью рассеялись. С ним были двое с Карлового моста. Кэроу сразу их узнала, хотя они очень изменились. Лираз, красавица сестра, раньше казалась жестокой и неумолимой, а сейчас ее опухшие глаза были исполнены горя, в них разверзлась бездна боли и отчаяния. У Акивы глаза налились кровью и горели тусклым багровым огнем. Он был таким же после казни Мадригал, когда она, в чужом теле, пришла вызволить его из темницы. Измученное, бескровное лицо, гримаса невыносимой боли. Что с ними случилось?
Однако больше всего изменился их брат. Он был… мертв.
Они уронили тело на пол. Лираз со стоном бросилась поднимать брата и, нежно положив его голову к себе на колени, затихла.
«Азаил. Его звали Азаил».
Он уже окоченел, крылья погасли, лицо стало восковым. Он умер давно.
Кэроу трясло от озноба и жара, она не могла сдвинуться с места, недоумевая, зачем они прилетели. Исса приблизилась к Азаилу и коснулась его лба. Кэроу продолжала смотреть как будто издалека: вернулось давнее ощущение нереальности происходящего, словно ее жизнь — игра теней на стене. Лираз умоляюще схватила Иссу за руку. Змеи замерли, готовые напасть в любой момент.
— Прошу вас, спасите его, — прошептала Лираз, безумно заглядывая в глаза Иссе и Кэроу.
Слова, не задевая сознания, парили в воздухе. Кэроу посмотрела на Акиву. Он глядел на нее и, казалось, касался взглядом. Кэроу невольно отступила. Он смотрел с мольбой, его лицо было почти таким же серым, как у брата… которого положили там, где Кэроу обычно создавала тела. Место для воскрешения. Все взгляды были обращены к ней.
«Спасти его?»
Они пришли за помощью? После того как они сожгли порталы Бримстоуна — и самого Бримстоуна, — после того как истребили ее народ, они просят воскресить им брата?
Похоже, они прилетели издалека. Их била дрожь. Акива стоял прислонившись к стене и безвольно опустив руки. Даже во время их первой встречи у Булфинча в истекающем кровью ангеле оставалось больше жизни, чем сейчас.
— Что с тобой случилось? — еле слышно спросил он, в ужасе глядя на ее щеку, губу, разорванное и зашитое ухо.
Кэроу сжалась и закрыла ухо прядью волос.
— Кто это сделал? — Несмотря на слабость, Акива вспыхнул от ненависти. — Он?! Волк?
Глядя на его разгневанное лицо, Кэроу вспоминала, как однажды Акива окутал ее живой шалью, как нежно трепетали у плеч крылышки мотыльков колибри. Давным-давно Тьяго разорвал на ней платье, а Акива призвал ей на плечи мириады звезд, порхавших вокруг праздничных фонарей.