Пуаро встал и ласково погладил ее по плечу:

– Ну конечно, конечно. Я верю. Но мне надо было заставить вас говорить, понимаете?

Она посмотрела на него с недоверием.

– А это правда – то, что вы сказали?

– То, что Чарлза Кента подозревают в убийстве? Да, это верно. И вы одна можете спасти его, рассказав, зачем он приезжал в «Папоротники».

– Он приходил ко мне, – тихо и быстро заговорила она. – Я вышла к нему… в…

– В беседку, я знаю.

– Откуда?

– Мадемуазель, Эркюль Пуаро обязан знать все. Я знаю также, что вы выходили еще раньше и оставили в беседке записку, назначив время свидания.

– Да. Когда он написал, что ему надо меня видеть, я побоялась встретиться с ним в доме и в своем ответе предложила прийти в беседку. Потом, опасаясь, как бы он не ушел, не дождавшись меня, оставила там записку, что приду в десять минут десятого. Я вышла с запиской через стеклянную дверь гостиной, чтобы кто-нибудь из прислуги не заметил меня, а возвращаясь, встретилась с доктором Шеппардом и испугалась, что ему может показаться странным, почему я так спешила, запыхалась… – Она умолкла.

– Продолжайте, – сказал Пуаро. – Вы встретились с Кентом в десять минут десятого. О чем вы говорили?

– Мне трудно… Видите ли…

– Мадемуазель, – прервал ее Пуаро, – мне необходимо знать всю правду. Обещаю вам, что все сказанное здесь останется между нами. Я отвечаю и за доктора Шеппарда. Я помогу вам. Кент – ваш сын?

Она кивнула. Ее щеки вспыхнули.

– Об этом никто не знает. Это случилось давно, очень давно… в Кенте. Я не была замужем…

– И дали ему фамилию по названию графства? Понимаю.

– Я работала. Я платила за его воспитание. Он не знал, что я – его мать. Но он сбился с пути – пил, потом стал наркоманом. Я с трудом оплатила ему билет в Канаду. Года два о нем не было никаких вестей. Потом он каким-то образом узнал, что я – его мать. Начал писать, требовать денег. А когда вернулся в Англию, написал, что приедет ко мне в «Папоротники».

Я не хотела, чтобы он приехал открыто: меня считают такой… такой респектабельной. Если бы возникли подозрения, мне пришлось бы оставить работу. Тогда я написала ему эту записку.

– А утром пришли к доктору?

– Да. Я подумала, может, это излечимо. Он был неплохим мальчиком, пока не стал наркоманом.

– Понимаю, – сказал Пуаро. – Что же было дальше? Он пришел?

– Да. Он ждал меня в беседке. Был очень груб, грозил мне. Я принесла ему деньги, какие у меня были, потом мы немного поговорили, и он ушел.

– Когда?

– Минут двадцать – двадцать пять десятого. Когда я вернулась домой, еще не было половины.

– Куда он пошел из беседки?

– Туда же, откуда пришел. Прямо по дорожке к воротам.

Пуаро кивнул.

– А вы? Что сделали вы?

– Я вернулась в дом. По террасе ходил майор Блент и курил, и я вошла через боковую дверь. Было ровно половина десятого.

Пуаро сделал какую-то пометку в своем блокноте.

– Это, пожалуй, все, – сказал он задумчиво.

– Я… я должна рассказать все это инспектору Рэглану?

– Может быть, но пока торопиться не надо. Будем соблюдать надлежащий порядок. Чарлзу Кенту еще не предъявлено обвинение в убийстве. Могут возникнуть обстоятельства, которые сделают ваше признание ненужным.

– Вы были очень добры ко мне, мсье Пуаро, – сказала мисс Рассел, поднимаясь. – Очень! Спасибо вам. Вы… вы мне верите, что Чарлз не причастен к убийству?

– Совершенно очевидно, что человек, говоривший с мистером Экройдом в половине десятого, не мог быть вашим сыном. Не теряйте мужества, мадемуазель. Все будет хорошо.

Мисс Рассел ушла. Мы остались с Пуаро вдвоем.

– Значит, так, – сказал я. – Каждый раз мы возвращаемся к Ральфу Пейтену. Как вы догадались, что Кент приходил к мисс Рассел? Заметили сходство?

– Я связал ее с этим неизвестным задолго до того, как увидел его, – как только мы нашли перо. Оно указывало на наркотики, и я вспомнил, что вы говорили мне о разговоре с мисс Рассел у вас в приемной. Затем я нашел статью о кокаине в газете за то же число. Все было ясно. Она получила в это утро известие от какого-то наркомана, прочла статью и пришла к вам, чтобы кое-что выяснить. Она заговорила о кокаине, потому что статья была об этом, но, когда вы проявили слишком живой интерес, быстро перевела разговор на детективные романы и таинственные яды. Я заподозрил существование брата или сына – словом, какого-то родственника. Но мне пора. Время перекусить.

– Останьтесь у нас, – предложил я.

– Не сегодня, – покачал головой Пуаро, и глаза его весело блеснули. – Мне бы не хотелось обрекать мадемуазель Каролину на вегетарианскую диету два дня подряд!

«Ничто не ускользает от Эркюля Пуаро», – подумал я.

Глава 21
Заметка в газете

Каролина, конечно, видела мисс Рассел у дверей приемной, и я подготовил длинное объяснение о больном колене экономки, но оказалось, что она не была расположена задавать вопросы, ибо считала, что ей известны истинные мотивы появления мисс Рассел, а мне – нет.

– Ей надо было самым бессовестным образом выведать у тебя все, что можно, Джеймс! – сказала Каролина. – И не прерывай меня, я верю, что ты этого не заметил, – мужчины так наивны! Ей известно, что ты пользуешься доверием мсье Пуаро, и она хочет разнюхать. Знаешь, что я думаю, Джеймс?

– Представления не имею. Ты додумываешься до самых невероятных вещей.

– Твой сарказм неуместен. Мисс Рассел знает о смерти мистера Экройда больше, чем ей угодно в этом признаться.

И Каролина с торжеством откинулась в кресле.

– Ты в самом деле так думаешь? – спросил я рассеянно.

– Как ты туп сегодня, Джеймс. Как неживой. Опять печень?

И наш разговор перешел на сугубо интимные темы.

Заметка Пуаро появилась в газетах на следующий день. Преследуемые ею цели мне не были известны, но Каролина была потрясена.

Она начала с того, что, жертвуя истиной, заявила, будто всегда это утверждала. Я поднял брови, но спорить не стал. Каролина все-таки ощутила, видимо, укол совести, так как добавила: