– Наверное, твой чек вызвал у них подозрение, – хмыкнул Андреевич.
– Веселый ты больно, – осадил его Борис. – Может, ты все-таки скажешь, как нам найти мою так называемую мамашу с картинами.
Я переглянулась с Алиной: «Вот кто стащил картины – Анна!»
Андреевич молчал. Борис не унимался:
– Ты же говорил, она ни о чем не догадается. Оставит все здесь, в палате. Оказалось, что она не так глупа, как мы думали.
– А что она тебе сказала?
– По телефону? Сказала, что ей надоело сидеть у кровати и корчить из себя заботливую и любящую сестру. Мы должны ей заплатить за работу сиделки. На что я ей ответил, что мы не просили ее сидеть у кровати больного. И естественно, денег она не получит. А будет возмущаться, я донесу на нее в полицию.
– Она испугалась и потому сбежала? Перегнул ты палку, – недовольно пробурчал Андреевич.
– И что с того? Ты здесь должен был появиться сразу, пока она не разобралась, что к чему!
– В качестве кого я должен был здесь появиться? Я не виноват, что этой любвеобильной дамочке в круиз захотелось. Я-то рассчитывал, что она возьмет на себя роль сиделки. В крайнем случае бросит круиз и примчится сюда. Я даже специально за ней поехал.
– А она обомлела, тебя увидев, и о родственниках даже не вспомнила? – ухмыльнулся Борис.
– Да, оказалось, что ей по барабану этот Коля! – пришлось признать Андреевичу.
– Но он же не ее родственник, а как бы твой! – Борис захохотал собеседнику в лицо. – Просчитался ты, Андреевич. И с Анной просчитался, и с Тамарой.
– С Тамарой просчитался, точно. Под предлогом, что ночью ехать опасно, она заставила меня снять номер в отеле, а после и вовсе не захотела уезжать. «Старинный город, красивый. Давай останемся. Это будет наш медовый месяц». Пришлось мне от нее сбежать. Даже не знаю, есть ли у нее деньги заплатить за отель. Ну да меня это мало волнует.
– Разумеется. Твоя голова должна быть озабочена другим. Я только не понимаю одного – почему ты тянул? Ждал два дня! Кого? Тамару? Думал, она одумается? И помчится за тобой?
– Я же тебе объяснял, не хотел светиться. Знал, что в палате дежурит Анна. Ждал, когда она выйдет из госпиталя… Ну и разминулись.
– Разминулись?!
– А сам-то? Где тебя черти носили?! Не смог устоять перед халявой?
Чем дольше я слушала разговор двух рассерженных мужчин, тем меньше понимала в происходящем. Ясно было одно, что и Анна, и Борис, и Андреевич (я догадывалась, что он и есть тот самый Василий Андреевич, поклонник матери Ирины), и сама Тамара Леонидовна участвовали в ограблении. И уж совсем очевидно, что Анна их обманула: забрала картины и сбежала.
– Ха! – тихо воскликнула Алина. – А мы еще выбирали, думали, что кто-то один вор, а тут действовала целая банда!
– Какая банда? – наивно спросила Ирина.
Алина сначала снисходительно посмотрела на нее, потом перевела многозначительный взгляд на меня, как бы говоря: «И ты хочешь сказать, что эта штучка не замешана? Быть того не может! Яблоко от яблони недалеко падает».
– Узнаете, – сухо ответила Ирине Алина. – Имейте терпение. Мы всех выведем на чистую воду, – угрожающе пообещала она. – Виктор Николаевич, мы можем на вас рассчитывать?
– Да. А что надо делать?
– Держать всех под наблюдением, никого не выпускать, включая нас троих: меня, Марину и фрау Шульц.
– А нас зачем держать под наблюдением? – удивилась Ирина.
Алина не успела ей ответить, поскольку я на нее шикнула:
– Да тише ты! Дай послушать.
Между тем за дверью Борис разволновался не на шутку:
– Да где же эта чертова каталка? Не на себе же мы его попрем?
– У меня идея! – зашептала я, отпрянув от двери. – Виктор Николаевич, сыграйте роль отца Николая. Как будто он ваш сын. Вы не дадите вывезти Николая, а мы – я и Алина – как-нибудь справимся с этими двумя аферистами, один из которых почти старик.
– Давайте позовем охрану, – предложила Ирина.
Алина с недоверием на нее посмотрела. Минуту поразмышляв, можно ли положиться на женщину, мать которой участвовала в ограблении зятя, она все же решилась:
– Идите за охраной, – но тут же поспешно дала «отбой»: – Нет, лучше позвоните Густаву, пусть возьмет с собой человека и приезжает сюда. Так будет надежней. Вдруг вы нашепчете охране госпиталя, что это мы преступники, а не те двое.
– Я? – не поверила своим ушам Ирина. – Вы что же, теперь и меня подозреваете?
– Нет, вашу маму, – ответила Алина, и сказала это так, что даже я не поняла, шутит она или говорит серьезно.
– Это шутка? – решила уточнить Ирина.
– Да какие уж тут шутки?! Взгляните! – Алина отошла от щели, дав возможность Ирине увидеть Бориса и Андреевича. – Узнаете?
– Бориса?
– Нет, второго. Это Василий Андреевич, мамин ухажер?
– Не знаю, я ведь его никогда не видела, – пожала плечами Ирина.
– Ничего, скоро все выяснится. И чего ждем? Звоните Густаву, – потребовала Алина.
Ирине ничего не оставалось делать, как достать мобильный телефон.
– Густав, дорогой, ты должен подъехать в госпиталь.
– Срочно, – подсказала Алина.
– Срочно, и возьми охранника. Нет, у меня все нормально, – пролепетала она.
При этом голос ее так дрожал от волнения и обиды – Алина довольно грубо с ней разговаривала, – что Густав не поверил жене.
– Что случилось? – спросил он.
– Я не могу говорить… – Она покосилась на Алину.
– Еду! Держись! Через пять минут буду! – он так закричал в трубку, что Ирине пришлось отнять ее от уха, и мы услышали его вопли.
– Прелестно, – констатировала Алина. – Стойте здесь и не вздумайте сделать ноги, как ваша сводная сестрица, – цыкнула она на Ирину. – Теперь ваш выход, Виктор Николаевич. Идите, у вас все получится. Вам нужно продержатся пять-десять минут, а там и подмога подоспеет.
Виктор Николаевич перекрестился, выдохнул, вздохнул и рванул дверь на себя.
– Коля! – с порога взвыл он, с распростертыми обьятиями бросаясь к лежащему в коме Николаю. – Сынок!
В его поведении было много театрального, но в принципе к поставленной задаче он отнесся ответственно. Надо было видеть выражение лиц Бориса и Андреевича. Они смотрели на Сидоренко как на досадное недоразумение – кто, что, откуда? – а тот старался вовсю.
– Коленька, да что ж с тобой сделали эти ироды? – Виктор Николаевич прикоснулся рукой к марлевой повязке и запричитал еще громче: – Ой-ой-ой, как же они тебя так?
– Простите, а вы кто? – спросил Борис, поглядывая то на Николая, то на Виктора Николаевича. Кто-кто, а он определенно знал, что этот Николай не настоящий. Значит, и этот тип, надрывно рыдающий над безжизненным телом, или действительно отец ненастоящего Николая, или аферист в квадрате.