Раньше хоть люди верили в Бога.
А сейчас ни во что не верят. Культура, литература, искусство – деградируют. Люди стали хитрыми, злыми (в душе), эгоистичными, замкнутыми, циничными.
И порою кажется, что планету окружает кокон общей обреченности, безысходности, духовной пустоты» [39] .
Игорь написал это в своем дневнике, когда ему было двадцать шесть лет. Когда уже растворились дымом юношеские идеалы и еще были на пути к становлению идеалы взрослые. Главное, что убеждало поэта и певца в порочности прежних ценностей, это именно то, что они привели к деградации культуры и к духовному опустошению людей.
Когда же пришло понимание, с чего и с кого это началось, пришло и осознанное осуждение разрушительных идей и самих разрушителей, которые некогда поймали человечество на соблазнительные приманки свободы, равенства и братства, а сами сбежали от суда (разумеется, человеческого, а не Божьего, от него-то куда уж сбежишь!).
Господа демократы, поспешите воскреснуть,
Выходите на суд одураченных масс:
Пусть ответят за все Чернышевский и Герцен,
И мечтатель Белинский, и мудрец Карла Маркс;
Путь ответят и те, что пришли вслед за вами
Вышибать из народа и радость, и грусть,
И свободных славян обратили рабами,
И в тюрьму превратили Великую Русь!
Вот так! Вот так!
Живут Америка с Европой.
Вот так! Вот так!
Ну а у нас все через…
Тернии к звездам!
Ура! [40]
Этот последний возглас, трудно понять, чего более исполненный – сарказма или горечи, делает песню не просто обличительным монологом. Тальков приходит к последнему, достаточно безрадостному выводу: хоть многие и хотели бы теперь поквитаться за вековой обман с обманщиками, но это – лишь стихийное возмущение отдельно взятых обманутых, в какой-то мере осознавших, что несколько десятилетий истории стали десятилетиями лжи. Основная масса народа по-прежнему верит и в звезды, и в тернии, и во все, что ему в течение этих десятилетий внушали.
И тут, между прочим, русский народ отнюдь не оказывается самым глупым в истории. Может, Париж и отмывает позор Великой Французской революции, но французское государство эту революцию и по сей день празднует. Равно как и воздает почести наследнику революции Наполеону, приведшему страну к катастрофическому поражению в войне и угробившему на полях, как выяснилось, бессмысленных сражений ВОСЕМЬ МИЛЛИОНОВ мужского населения Франции!
Можно повторить банальную фразу, что, мол, народы любят тиранов и деспотов, но только дело совершенно не в этом. Просто историю нелегко творить, но очень легко переписывать, перекраивать и перевирать. И всегда находятся манипуляторы, которые умеют внушить народу (не только русскому), какой должна быть его история, и до какого момента она, мол, была плохой, а потом, мол, стала хорошей. Как оказалось, у народа можно и вовсе отнять историю заставить ее забыть, или почти забыть. И тогда, получив возможность выбора, народ выберет не свое великое прошлое, ибо ничего о нем не знает, но некое непонятное и неизвестное будущее, которое ему предложат творить по чужому образу и подобию.
Песня «Господа демократы» была написана Тальковым в 1987 году, и в ней еще звучит, пускай и со все той же иронией, противопоставление России Западу.
Вот так! Вот так!
Живут Америка с Европой…
Тогда многим казалось, что достаточно сделать шаг, переступить через железный занавес, и жизнь сделается другой. В какой-то мере так думал и Тальков.
Другое дело, что певца не волновали западные идеалы. Он никогда не стремился покинуть Россию, ему это даже не приходило в голову. Его любовь и боль были сосредоточены только на судьбе Отечества.
Годом спустя после «Господ демократов» Тальков пишет песню, которая, при всем острейшем гражданском звучании, тем не менее, является лирической. Это – одна из самых драматичных песен Игоря – «Родина моя».
Я пробираюсь по осколкам детских грез
В стране родной,
Где все как будто происходит не всерьез
Со мной, со мной.
Ну, надо ж было так устать,
Дотянув до возраста Христа, Господи…
А вокруг, как на парад,
Вся страна шагает в ад
Широкой поступью [41] .
Трагичность звучания усиливается мелодией. Ритм куплета, повторяющиеся, жесткие такты, словно барабанный бой, входят в сознание как некая музыка обреченности. И тотчас звучит задумчивый и одновременно полный недоумения и горечи припев:
Родина моя,
Скорбна и нема…
Родина моя,
Ты сошла с ума! [42]
Следующий куплет, начинаясь с апокалиптической картины гибнущей, уже почти погибшей страны, далее создает сатирическую картинку:
В анабиозе доживает век Москва —
Дошла.
Над куполами Люциферова звезда
взошла,
Наблюдая свысока, как идешь ты с молотка
за пятак,
Как над гордостью твоей смеется бывший твой
халдей
с Запада [43] .
Вот уж и Запад становится краем «бывших халдеев», нет перед ним никакого преклонения и никакого, уж тем более, желания ему следовать.
А ведь мы все еще помним, как началась эта продажа России с молотка, как покупали и как продавали ее действительно за жалкие западные подачки, как воры всех мастей из бывших коммунистических и комсомольских вожаков всех рангов спешили купить по дешевке и продать подороже все, что стало вдруг «плохо лежать». Эта купля-продажа продолжается и по сей день, остановить ее оказалось куда сложнее, чем начать, да и большинство грабителей прочно утвердились на вольготных, надежно застрахованных всеми способами местах. Попробуй теперь скинь!
Правда, и Запад над нами уже не смеется. Ему, Западу, решить бы сейчас свои многочисленные проблемы и самому не ухнуть в яму под названием «валютный кризис», чтоб не показалась легким стрессом великая депрессия тридцатых годов.
Но вновь мысли певца и поэта не о каком-либо инородном идеале. Его идеал – Россия. Но не та, которой ее сделали адепты «Люциферовой звезды». Россия безбожников, по мнению Талькова, безумна, и это, пожалуй, самое горькое, но и самое точное ее определение.