– Нет, я не алкоголичка. Это как лекарство, – попыталась оправдаться я.

– Пей. Не стесняйся. Я сейчас не буду. У меня важное свидание в десять часов. Один очаровательный дяденька лет пятидесяти назначил мне свиданку в вагоне-ресторане. Меня ждет романтический ужин с шампанским.

– Никого помоложе не нашлось?

– Мне плевать на его возраст. Он руководит крупным издательством в Москве, а я везу с собой одну любопытную рукопись. Зовут дядю Михаил Слепцов, он может издать эту книгу. А больше мне ничего не надо.

– Сначала он затащит тебя в пустое купе и пообещает золотые горы. Ты девушка смазливая и коленки у тебя соблазнительные.

– И что? Думаешь, я много потеряю? А вдруг получится?

Я выпила еще.

– Черт. Озноб не проходит.

Оксана открыла чемодан и достала бежевый шерстяной костюм.

– Надевай, согреешься, а я надену на свидание твое платье. Уж очень оно мне нравится.

– Хорошая идея, – согласилась я.

– Ну, теплее стало?

– Еще бы. Класс!

Мы повертелись перед зеркалом и обе остались довольными.

– Так ты книги пишешь? – спросила я у Оксаны.

– Писала я под диктовку матери. Мамочка у меня талант, но косноязычна, а я с русским языком дружу. Когда-то мамуля работала криминалистом в прокуратуре. Потом отца послали в Лондон в качестве эксперта по уральским самоцветам. Без семьи в капстрану не выпускали. Чтобы поехать с отцом, матери пришлось уволиться. Она в Англии со скуки подыхала, учила язык, а потом увлеклась уголовной хроникой и никогда не ошибалась, всегда угадывала преступника. Талант! Одну историю она решила записать. А потом мы написали по ней роман. Полгода мы так развлекались. Каждую фразу отшлифовывали, каждый эпизод продумывали.

– Если получилась интересная история, то зачем ее протаскивать? Почему не отдать в издательство официально? – удивилась я.

Оксана рассмеялась.

– Чтобы тебя опубликовали, надо быть членом Союза писателей, а чтобы им стать, надо иметь публикации. Замкнутый круг. Для начала стоит окончить Литературный институт. Но главное, иметь в друзьях влиятельного человека. Без блата сейчас никуда не сунешься.

– И как ты его раскопала?

– Слепцова? Случайно. Разговор на платформе подслушала. Его провожали как министра. Сначала он ехал в Москву с шестнадцатилетним сыном. Но потом на какой-то станции сына высадил. Мальчика поджидала пожилая женщина. Так что издатель остался свободен. Пару раз вильнула попкой перед его носом, и он мой.

– А муж тебя не встретит на вокзале?

– Он даже не знает, когда я приеду. Люблю делать сюрпризы. Потому он и баб боится домой приводить.

– Он тебе изменяет?

– И я ему тоже. Но мы такие вещи не обсуждаем и не выясняем отношений. Ненавижу скандалы. Есть вещи, которые лучше не замечать. Живи сам и дай пожить другим.

– Хорошая теория. У меня так не получалось.

Оксана глянула на часы:

– О, мне пора брать Мишеньку за рога.

– Готовишь новые сюрпризы? Издателю, затем мамочке.

Девушка встала.

– Мамочка не дожила до этого дня. Придется авторство приписать себе. Глядишь, стану знаменитостью. У меня получится. А записных книжек от мамы целый чемодан остался. Лиха беда начало.

Оксана направилась к двери, остановилась, сняла обручальное кольцо и отдала его мне.

– Оно может смутить клиента. Дождись меня. Обсудим мою победу.

Оксана вышла из купе, не взяв даже сумочку. Я заперла дверь.

Вот и удача. Не соседка, а подарок. Неглупая девчонка, но наивная, как дитя. В сумочке лежали документы и пачка денег, золотые побрякушки и дорогая косметика. Я надела кольцо на палец, паспорт и деньги переложила в карман жакета, проверила содержимое чемодана. Все вещи импортные, красивые, оставлять жалко.

Приоткрыв дверь, я выглянула в коридор. Никого. Расписание висело в конце вагона. Ближайшая станция – Тюмень, а это еще час пути. Оксана могла вернуться раньше, если издатель станет ей не интересен.

Я вернулась в купе. Такой шанс упускать нельзя. Мы ровесницы, рост, размер одежды – все совпадает. Фотография в паспорте – мелочь. Нельзя упускать такую удачу, буду действовать по обстоятельствам.

Но решение было принято свыше. От резкого толчка меня опрокинуло на стол. Потом яркая вспышка, будто моя голова взорвалась. На этом все кончилось. Ни проблем, ни забот, только черная мгла и глухая тишина.

5

Слепцов и сам не мог объяснить, зачем он сюда приехал. Старая хрущовка в районе Новые Черемушки. Наташа жила на последнем этаже пятиэтажки. Подъезд без кодового замка, квартира без железных дверей.

Павел Михайлович немного нервничал. Он считал себя бесстрашным человеком: судьба нередко устраивала ему хорошие встряски. Можно сказать – повидал всякого. Но сейчас, чтобы не рисковать, Слепцов решил сначала позвонить в квартиру. Как и следовало ожидать, ему никто не открыл.

Слепцов, как примитивный домушник, сунул лезвие в скважину замка и повернул его. Дверь открылась. Переступив порог квартиры, писатель подумал, что это вторжение в чужое жилище – безобидная мелочь по сравнению с теми, настоящими преступлениями, совершенными им ранее. Описывал он их в своих романах с невероятной правдивостью, а читатель принимал все за необузданную фантазию автора. Так Павел Михайлович прослыл мистификатором, что только прибавило ему популярности.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Слепцов надел тонкие резиновые перчатки и начал обследовать квартиру. Жилище было убогим: старая мебель, ободранные обои.

В квартире было две комнаты. Осмотрев одну из них и не найдя там ничего интересного, Слепцов проследовал во вторую.

У окна стоял письменный стол, на нем лежал разбитый ноутбук. Ящики стола выдернуты и брошены на пол. Похоже было, что квартиру успели обыскать. Погромщики не оставили после себя ни единой бумажки. Но вот что они искали и нашли ли?

Слепцов еще раз осмотрел комнату и только сейчас обратил внимание на картину, висевшую на стене. Не очень большую, сантиметров шестьдесят в высоту и сорок в ширину.

Писатель подошел ближе. Работа была выполнена масляными красками. Одаренный художник изобразил женщину с обнаженной грудью, в черных чулках, туфлях на шпильке. Стриптизерша в роли дьявола, танцующая под лучами прожекторов. Из-за широких, округлых бедер виднелся лохматый кончик хвоста, а из пышной копны рыжих волос – кончики острых рожек. Выражение лица было страстным, порочным, демонический взгляд неестественных желтых кошачьих глаз будоражил воображение.

На первом плане в правом нижнем углу – черный контур мужской головы – зритель, для которого исполнялся эротический танец. Но женщина стояла не на сцене. За ее спиной находилось окно, виднелись крыши соседних домов и заходящее кроваво-красное солнце. Картина впечатляла.