Они снова устроились в такси и поехали темными петербургскими улицами. Остановились на набережной — уже сюда долетала музыка, прошли к лестнице, что вела к воде, почему-то здесь не затянутой льдом, и спустились к шикарной яхте, стоявшей на причале. Аврора широко открыла рот — такое она видела только на картинках: футуристическая лодка — не чета тем корытцам, что рассекают по Клязьминскому водохранилищу, — больше напоминала космический корабль.
— Это чья? — спросила она, когда обрела дар речи.
— Одного классного парня, — усмехнулась Даша. — Постарайся в него не влюбиться.
— А он наш… — она запнулась, — или…
— Наш, — кивнула Даша. — И лет пять назад разбил мне сердце.
— Ну, может, тогда не пойдем? — нехотя предложила Аврора, которая ни разу не бывала на настоящей яхте.
— Послушай… — Даша заглянула ей в глаза. — Неужели ты не хочешь посмотреть на самого шикарного мужчину на свете?
— Ну, не уверена… — испугалась Аврора. — А зачем мне на него смотреть? К тому же он тоже будет на меня смотреть, и все остальные тоже, и шикарные женщины, которые там, наверное, есть…
— Ой, хватит ныть! — Даша передернула плечами.
И они поднялись на борт. Большинство гостей веселилось в салоне на верхней палубе — в застекленном салоне. Другие запускали фейерверки и даже отплясывали на корме. Публика мало отличалась от компании в ресторане — разве только тем, что здесь были и мужчины: все та же показная роскошь, переизбыток гламура и очень-очень красивые лица.
— Ничего, что я не надела корону? — пробормотала Аврора.
— Впечатляет? — ухмыльнулась Даша.
— Не то слово!
— Мы любим все делать напоказ, — пояснила Даша. — Самые дорогие тряпки, самые броские украшения, самые лучшие машины… Такая у нас суть. Нам нравится, когда нам завидуют, когда вокруг нас кипят страсти — мы питаемся этим, нас это будоражит. Мы же очень чувствительные, для нас чувства — как наркотик…
— Но ты же не такая! — перебила подругу Аврора.
— А что ты обо мне подумала, когда мы познакомились? — рассмеялась Даша. — Наверное, решила, что я самовлюбленная стерва, которая душу продаст за сумку от «Фенди»!
— Ну… — замешкалась Аврора, — что-то в этом роде…
— Мы не стесняемся наслаждаться жизнью — за это нас и жгли, — подытожила Даша и потянула Аврору в салон. — Пойдем, представлю тебя мистеру Совершенство.
Когда Аврора увидела его, у нее случился спазм в горле, и она решила, что уже никогда не вспомнит, как нужно дышать. И даже нельзя сказать, что он был невероятно красив! То есть, наверное, был, просто Аврора не подозревала, что ей нравится такой тип мужчин. Опять блондин, как и тот, у Ярика, но не альбинос, а крашеный, с темно-пепельными бровями и ресницами. С одной стороны — мужественный, почти мачо: широкие плечи, накачанные ноги, крепкие бицепсы, но в то же время сладенький — с нежными, почти девичьими губами, идеальными чертами лица и большими нежными глазами. В нем было даже что-то слегка гомосексуальное — в меру, ровно настолько, насколько это импонирует женщинам, уставшим от мужской агрессии и мечтающим не только о защитнике, но и о друге. Наверное, в молодости он был совсем ангелочком, но возраст — навскидку мистеру Совершенство было лет сорок — несколько ужесточил черты, что мужчине очень шло — морщины вдоль рта придавали лицу нечто демоническое.
Он посмотрел на нее — или на Дашу, или на них с Дашей, — улыбнулся, и Аврора поняла, что надо спасаться, пока не поздно. У него была широкая, немного хитрая, белозубая и настолько сексуальная улыбка, что Аврора почувствовала себя лет на четырнадцать — как будто к ней подошел живой Богдан Титомир (секс-символ ее молодости) и сказал: «Давай поженимся!»
«Это невыносимо…» — простонала мысленно Аврора.
Она ненавидела себя в юности — ненавидела злобного, неуверенного в себе и неловкого подростка. Это было так давно, что она уже забыла, как это — терять человеческий облик при виде симпатичного лица, мямлить, стесняться до того, что потеют ладони, и от этого еще больше стесняться, отвечать только «да» и «нет», потому что мозги отшибло…
И с какой стати она, взрослая девушка, стоит сейчас, как истукан, и с ужасом ощущает, как холодеют руки?
Даша посмотрела на нее, фыркнула, произнесла что-то бодрое и остроумное, но Аврора прослушала, так как вдобавок ко всему еще и оглохла. Вообще ни на чем не могла сосредоточиться, даже взгляд толком не получалось сфокусировать.
Даша подтащила ее к блондину, закатила глаза и произнесла:
— Привет, Донат.
Аврора старалась смотреть не на него, а куда-нибудь на диван или себе под ноги — взгляд, которым Донат окинул Дашу, был столь выразителен, что Аврора почувствовала, что готова немедленно снять лифчик.
Донат встал, окутав девушек запахом одеколона, обнял Дашу — та повернула голову, посмотрела на Аврору и закатила глаза: «Мол, что я могу поделать?» — и взгляд у нее при этом был несколько затуманенный.
— Это Аврора, моя подруга, она вчера стала ведьмой, — сообщила Даша.
— Позавчера… — мяукнула Аврора, но было поздно.
Он поднял бровь, что сделало его похожим на Мефистофеля, и сказал:
— Привет, Аврора.
Наклонился и заключил ее в объятия, которые были свежими, как весенняя трава, и теплыми, как океанский песок. Именно так она и думала — в этих самых выражениях. В голове мелькала романтическая лабудень, коленки тряслись, и так хотелось прикоснуться губами к его губам, ощутить, какие они крепкие, горячие и влажные!
Он уже отпустил ее и кричал кому-то, чтобы принесли пунш, и говорил, что достал лучший на свете ром, который давным-давно где-то там спрятали контрабандисты, а Аврора все качалась, как березка на ветру, глядя на Доната преданными глазами. Даша дернула ее за руку, усадила рядом, а Донат, немного выпятив челюсть, разглядывал Аврору совершенно без всякого стеснения.
— Это правда Пикассо? — прошептала Аврора на ухо Даше, кивнув на несколько картин.
— Конечно! — воскликнул расслышавший ее вопрос Донат. — Нравится?
— Ну, да… — ответила Аврора и почувствовала, что во рту пересохло.
Тут как раз принесли пунш, и Аврора разом выпила полстакана, позабыв, что это спиртное.
— Пикассо был моим лучшим другом, — Донат покачал головой. — Я покупаю все его картины.
— Ага, — кивнула Аврора и сама удивилась собственному красноречию.
— У меня лучшая в мире коллекция современного искусства, — похвастался Донат. — Пойдемте покажу Баскиа — это шедевр… — Он подхватил Аврору и повел на палубу.
Они вошли в комнату, где было довольно темно и тихо: несколько пар беседовали за бокалом вина — некоторые целовались, а свет шел лишь от ламп, которые подсвечивали картины. Донат поставил Аврору перед картиной, на которой были изображены потрясающей красоты каляки-маляки: на первый взгляд детская мазня, но такая сочная, тропическая, такая выразительная и энергичная, что глаз нельзя было оторвать.