Кирилл Алексеевич всячески потакал желанию Роди писать мелодии, привечал его приятелей, которыми мальчик обзавелся в музыкальной школе, разрешал им приезжать в усадьбу. Радостно говорил Надежде:
— Видала аутиста? Не один приятель у него, а целых трое. Ну да, Родя не очень разговорчив, так и друзья у него такие же, все в музыке. Очень одаренные мальчики.
Дед финансировал создание рок‑группы «Живые черепа», купил гитары и прочие инструменты, профессиональное оборудование, сделал в одной из комнат дома студию, и четверо парней приступили к репетициям. Когда ансамбль впервые выступил на сцене, ребят пригласили поиграть в один из ночных клубов (угадайте с трех раз, кто договорился об этом с владельцем развлекательного заведения), Кирилл Алексеевич выкупил в шалмане ложу и отправился полюбоваться на внука. Старик позвал всех домашних, включая Катю с Иосифом. Молодежь радостно согласилась и веселилась на танцполе, а из взрослых отважилась пойти только Надежда Васильевна, которой очень не хотелось отпускать Винивитинова одного в вертеп.
Бедная домработница чуть не оглохла от шума, была потрясена видом полуголых девиц, которые выделывали неприличные па, шокирована экипировкой официанток, наряженных в нечто, напоминающее купальники из кожи и крохотные кружевные переднички, и с трудом удержалась, чтобы не выхватить из резвящейся толпы Катю, Ксюшу и Иосифа и сбежать. Но самым главным впечатлением были слезы на глазах у Кирилла Алексеевича. В какой‑то момент хозяин повернулся к ней и крикнул:
— Родион удивительно талантлив! — А затем полез в карман пиджака за носовым платком.
— Удивительно талантлив, — эхом повторила верная прислуга, у которой от ужасных звуков, извлекаемых группой юного Винивитинова из инструментов, началась мигрень.
К шестнадцати годам Родя превратился в симпатичного длинноволосого юношу. Читать‑писать он так и не научился, разговорчивым не стал. Кирилл Алексеевич нанял для группы «Живые черепа» агента, который пытался ее раскрутить, однако особой популярностью коллектив не пользовался. Но князь не унывал, часто говорил Наде:
— Ребята совсем юные, все у них впереди, наберутся опыта — выстрелят хитами. Нет, ты только погляди на Родю — мальчика не узнать! У него, похоже, девочка завелась — одеколоном душится, ботинки начищает, модником стал. Мораль: не надо слушать врачей. Что нам доктора каркали? Аутист, дебил, никогда не социализируется, отдайте его в специнтернат. И что? Родя умнее многих, по всей Москве один катается, песни пишет, концерты дает. Шут с ней, с грамотностью. Иной ребенок школу с золотой медалью окончит, а глупее глупого останется.
Надежда Васильевна, как всегда, согласно кивала. Она‑то понимала — никакого музыкального дара у наследника Винивитиновых нет, но если вспомнить прогнозы медиков, то Кириллу Алексеевичу, который смог вытащить мальчика из пропасти болезни, есть чем гордиться. Родя теперь мало отличается от других подростков. Ну разве что молчалив. Но ведь и Иосиф, ее собственный внук, тоже за день не более десяти слов скажет, а его никак нельзя заподозрить в дебильности. Йося с пеленок отличался недюжинным умом, пошел в школу одновременно с Катей, хоть и был младше сестры на год, ни разу не принес домой даже четверку, все учителя в один голос твердят, что подросток — гениальный математик. Да, он молчун, и что?
Каждый раз, думая о внуке, бабушка расстраивалась. Она знала, что мальчик мечтает получить работу в Америке, да не где‑нибудь, а в самой известной фирме, которая занимается компьютерными технологиями. Иосиф порылся в Интернете и выяснил: в Москве есть частный институт, и если окончить его с отличием, то вполне можно стать стажером в той компании. Надежда Васильевна съездила в учебное заведение и вернулась домой хмурая. Да, у вуза договор с американцами, которые нацелены на поиск талантливых ребят во всем мире, и действительно лучшему выпускнику предстоит попасть на службу в то место, о котором грезит Йося. Но чтобы заниматься в этом учебном заведении, надо заплатить за год такую сумму, которую домработнице не скопить за десять лет. И где бабушке взять бешеные деньги?
Вы уже, наверное, поняли, что Кирилл Алексеевич трепетно занимался исключительно Родей, остальные дети его мало волновали. Нет, старик прекрасно относился к Ксении и Кате, не забывал и о Людмиле, но законные и «левые» внучки, став взрослыми, не сохранят свою фамилию, рожденные ими дети никогда не станут Винивитиновыми‑Бельскими. Кирилл Алексеевич с радостью встречал в доме Катю, радовался школьным успехам Ксении, но основное место в его сердце занимал наследник, княжич Родион.
Наверное, поэтому дед не заметил, как сильно изменилась Ксюша, перейдя в одиннадцатый класс. Из шумной, громогласной, но милой, получавшей хорошие отметки девочки она неожиданно превратилась в грубиянку, двоечницу и хулиганку. Ни мать, ни отец, ни няня — никто не имел на нее влияния, она полностью вышла из‑под контроля — являлась домой заполночь, огрызалась на справедливые замечания взрослых.
Да, девочка и раньше не отличалась примерным поведением, она любила подшучивать над обитателями усадьбы. Окончив десятый класс, летом Ксения несколько раз посмотрела американский кинофильм «Замок в тумане» и стала изображать его главную героиню, девушку, которая обожала узнавать тайны окружающих. Ксюшу несколько раз ловили в чужих спальнях, когда она пряталась в шкафах или рылась в комодах. Ясное дело, никому из старших это не нравилось, школьницу наказывали. Но это были детские шалости инфантильного подростка. А вот осенью из веселой, совсем не злой, просто очень активной, не знающей, куда девать свою энергию, девочки вылупилось мрачное, ненавидящее всех создание.
К сожалению, Елизавете было наплевать на детей, а Семен, услышав от дочери очередное хамство, живо ретировался в кабинет, бросая на ходу:
— Ушел работать, прошу не мешать.
В декабре Ксения швырнула на стол дневник — ее оценки за полугодие оказались сплошными тройками. Семен расписался в нужной графе и молча шмыгнул на свою половину. Елизавета, равнодушно буркнув: «Учиться надо хорошо, после зимних каникул возьмись за ум», — умчалась в бассейн.
А Надежда Васильевна принялась выговаривать девочке:
— У тебя одиннадцатый класс, выпускной, нельзя так безобразничать, вот не сможешь сдать хорошо выпускные экзамены…
— И что? — перебила бывшую няню воспитанница. — Мир рухнет? Солнце потухнет? Конец света настанет?
— В университет не поступишь, будешь на улице картошкой торговать, — решила припугнуть безобразницу домработница.
— Да пошла ты… — ругнулась Ксюша.
Возмущенная до глубины души пожилая женщина сделала то, чего раньше никогда не совершала, — пошла к Семену и попросила:
— Накажите Ксению. Если девочку сейчас не окоротить, потом с ней не сладите.
Семен отложил книгу:
— Ты же ей замечание сделала?
— Конечно. Но я для нее не авторитет, — вздохнула Пирогова.