– Не знаю, – устало сказала Настя. – Я не видела.
Странно, но страх прошел. Осталась одна усталость.
– Ты можешь объяснить по-человечески, что произошло?
– Не могу, – честно призналась Настя. – Мне… не хочется об этом говорить.
Она никогда не думала, что Боря может не приехать к ней, когда она его об этом попросит, когда кто-то неизвестный и страшный зажимал локтем ее горло, не давая дышать.
– Настюша, – терпеливо попросил Борис, – объясни, что произошло. Я же беспокоюсь.
– На меня кто-то напал в подъезде, но его… спугнули, и он убежал, – через силу проговорила Настя. – Сосед какой-то вошел следом за мной.
Говорить Боре про Дениса Геннадьевича ей почему-то не хотелось.
– С тобой все в порядке?
– Да. – С ней все в порядке, ее только кто-то пытался задушить, а Боря не хочет к ней приехать.
– Вот что, – распорядился он, – позвони этому… участковому своему.
– Диме Воробьеву, – подсказала Настя.
– Да. Позвони, все расскажи и ложись спать. Чай какой-нибудь успокоительный выпей.
– Может… ты все же приедешь?
– На-астя! Ну куда я попрусь среди ночи? Матери что скажу? Ну зачем ее волновать? Позвони участковому и ложись спать. И впредь по ночам не болтайся. Все нормальные люди спят давно.
– Спокойной ночи.
– Не смешно, – после некоторой заминки упрекнул он.
– А я и не смеюсь.
Настя положила трубку и побарабанила по ней пальцами.
Какой уж тут смех.
Телефон зазвонил прямо под рукой. Настя помедлила, ей не хотелось больше разговаривать с Борей. Никогда.
– Добралась? – тихо спросила Лена.
– Да.
– Все в порядке?
– Да. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Слезы покатились сразу и обильно, Настя вытерла глаза ладонями, размазывая тушь, и почти ощупью побрела к ванной.
Мимо нее уже давно никто не проходил. Лариса третий час сидела в машине напротив ракитинского подъезда, без конца посматривая на темные окна его квартиры. Подъезжая, она была уверена, что он дома, и даже не додумалась взглянуть на окна, и только стоя перед закрытой дверью, почувствовала, как на нее наваливается тупая усталость. Она пешком спустилась по лестнице, вышла на улицу, и с тех пор сидела, равнодушно наблюдая за подъездом.
Денис мог быть где угодно, но Лариса знала – он с ней. С той девушкой, которой смотрел вчера вслед. Она уговаривала себя, что он взрослый мужчина и может провести вечер с кем угодно. Встретиться с друзьями или просто поужинать в ресторане, он любит вкусно поесть. Или поехать к родителям. Впрочем, это вряд ли, у родителей он был вчера. Ну, тогда еще куда-нибудь… Она уговаривала себя, но не верила.
Почему-то она считала, что никакой другой женщины в его жизни уже не будет. Раньше дамы появлялись, каждый раз ввергая Ларису в полное отчаяние. Ракитин ни о каких своих симпатиях никогда не рассказывал, конечно, но она каким-то непостижимым образом угадывала и старалась не подать виду, что догадывается, и старалась быть с ним веселой, как всегда, и необременительной и терпеливо ждала, когда его очередное увлечение пройдет. Увлечение проходило, и исчезал жуткий страх, что он женится и что она, Лариса, останется одна. Без Ракитина Лариса всегда была одна, несмотря на всех своих мужей.
Почему она решила, что женщин больше не будет? Потому что их не было последние пять… нет, шесть лет? Ему только тридцать семь, он еще десять раз может жениться. У него еще все впереди.
Она опять посмотрела на темные окна. Нужно уезжать. Нельзя допустить, чтобы он знал, что она ждет его, сидя под темными окнами. Она всю жизнь старалась, чтобы он не догадывался, насколько ей нужен.
Он и не догадывался. Сейчас ей казалось, что она и сама до сегодняшнего дня не понимала, как страшно ей его потерять. Нет, не до сегодняшнего, до вчерашнего, когда он уставился вслед незнакомой девице.
Нужно уезжать, но представить себе, что сейчас придется о чем-то разговаривать с мужем, Лариса просто не могла. Она никого не хотела сейчас видеть.
Даже Ракитина.
Лариса обвела взглядом ночную улицу с тусклыми фонарями, немного поерзала, пытаясь устроиться поудобнее, и опять уставилась на окна.
Когда-то она мучительно ждала от него самых важных слов. Что она одна нужна ему, что без нее его жизнь не имеет никакого смысла, и еще какой-нибудь ерунды в том же духе. Ждала с тех самых пор, когда он после дня рождения Наташки Зайцевой пошел Ларису провожать.
Они учились тогда в девятом классе. У Наташки собрался почти весь класс. Лариса потихоньку посматривала на Ракитина, ей очень хотелось, чтобы он пригласил ее танцевать, и он пригласил. Потом она поняла, что ее робкие взгляды Денис скорее всего заметил, и не исключено, что пригласил ее из жалости. Ну и что? Для нее это не имело значения. Главное – то, что она весь вечер с ним танцевала, а потом шла по темной Москве, и ей было радостно и весело. И ему с Ларисой было… нескучно, это она понимала уже тогда.
Она вообще очень быстро научилась чувствовать его настроение, еще пятнадцатилетней. Знала, когда пошутить, когда посочувствовать. Впрочем, сочувствия Ракитин не терпел, с трудностями предпочитал справляться без посторонней помощи, и поддерживать его было для нее задачей не из легких. Но она с ней справлялась.
Лариса последний раз взглянула на темные окна и, стараясь сосредоточиться на дороге, небыстро поехала к собственному дому.
Ракитин думал, что Настя откроет ему сразу, а пришлось нажимать на кнопку звонка дважды, и в те несколько секунд, что он стоял перед ее дверью, он понял неожиданное и важное: необходимость видеть ее. Не только сейчас увидеть, а видеть постоянно. Мысль ему не понравилась, но он не успел ее додумать, потому что Настя наконец открыла дверь и посторонилась, впуская его в квартиру.
– Вашего… друга сегодня не будет? – мрачно спросил он, вешая плащ.
– Нет.
– Тогда есть два варианта. Или я сейчас отвожу вас куда-нибудь… Ну, не знаю – к маме, к папе… Или мы едем ко мне.
Он старался не смотреть по сторонам, боясь наткнуться взглядом на мужские вещи.
– Спасибо, Денис Геннадьевич, – она замялась, решая, куда его пригласить, и шагнула в сторону кухни. – Это лишнее. Кофе хотите? Или чаю?
– Все равно, – ему хотелось поскорее увезти ее из этой квартиры к себе и спокойно разобраться, во что такое она вляпалась. – А вам лучше выпить не кофе и не чаю, а… коньяка, что ли. Или водки. Есть?
Она молча пожала плечами и включила чайник. Ракитин видел, она хочет, чтобы он ушел.
– Настя, – усаживаясь на стул, тихо произнес он, – я не уйду. То есть уйду, но только с вами.