– В таком случае они должны трястись от страха, – парировала Кама. – Нас ведь всего двое?
– Обнажи меч, – посоветовал Сор и распустил короткую дакитскую косу.
Кама подтянула на лицо платок, висевший на шее. Она сомневалась, что похожа на дакитку, но Сор с распущенными волосами и в самом деле выглядел устрашающе. Правда, она не видела, какие рожи он корчил свеям, но вряд ли они могли вызвать улыбку. Впрочем, в Манусе, от которого Кама не отошла до сих пор, распускать волосы и корчить рожи Сору не пришлось.
Свеи проехали мимо, не останавливаясь, хотя головы всех шестерых поворачивались вслед за встреченными всадниками, а глаза, не отрываясь, ощупывали лошадей, упряжь, оружие, поклажу. Особенно их заинтересовал простенький свейский меч в руках Камы. Она же в свою очередь косила взгляд на их потрепанные кожаные доспехи, на перетянутые тряпьем раны, на небритые злые лица, на грязь, покрывающую измученных лошадей и одежду дозорных.
– Не спеши, – обернулся Сор, когда свеи остались за спиной. – Держись так, как шли. Медленно идем, медленно.
Когда спутники добрались до леса, свеи встали в двух лигах. Спешились посередине болота, начали дергать сухой бурьян и разводить костер.
– А теперь быстро за мной, – обернулся к Каме Сор. – Ночью они придут к нам. Придется подготовиться.
Они проскакали пять лиг, остановившись у холма, который заставил дорогу изогнуться. Со стороны Пустоши холм тонул основанием в болоте, восточнее дороги топорщил ветви непролазный, на сотни шагов во все стороны, ельник. Но и уйти с холма было некуда. С его верхушки, куда коней пришлось заводить под уздцы, Кама видела, что за лесом вновь начиналось болото. То самое, которое подпирало холм. Причем дорога через болото местами исчезала, обращаясь утыканным жердями направлением.
– Кажется, я понимаю, откуда на свеях грязь, – заметила Кама.
– Осталось понять, откуда на них раны, что их напугало и где остальные четырнадцать дозорных, – заметил, распуская моток веревки, Сор. – Займись костром и лошадьми, я буду готовиться к встрече.
– Ты уверен, что они вернутся за нами? – спросила Кама.
– Несомненно, – кивнул Сор. – До того как свеи встретили нас, они все еще чувствовали себя дозорными, к тому же не так давно их потрепали, и может быть, даже напугали. Но теперь они звери, а мы добыча. К тому же их поруганная доблесть нуждается в лечении. И мы, по их мнению, готовы этому послужить.
– Отчего же они сразу не бросились на нас? – не поняла Кама.
– Как раз сейчас они клянут друг друга за нерешительность, – усмехнулся Сор. – Мы, конечно же, отбились бы, но я не уверен, что обошлись бы без ущерба. А вот теперь мне хочется уладить все дело наилучшим образом. Через час стемнеет, поторопись. Но костер разводи чуть ниже по склону, чтобы он был между нами и ними. С остальным я справлюсь. Да, у основания холма, на его южной стороне родник. Если здесь и можно пить какую-то воду, то только из него. Надеюсь, в него никто не нагадил.
Кама отвязала прихваченный у седла котелок, взяла кожаные ведра, чтобы напоить лошадей, и пошла к роднику, вспомная то, что случилось в Манусе.
Тогда навстречу радостно орущей Фламме сначала рванулись стражники с выставленными самострелами, а уж потом и все ее братья, которых было ровно пять. Трое принцев Тимора и двое принцев Обстинара. В эскорте оказались одни мальчишки, конечно, если считать мальчишкой высокого красавца Адамаса, передавшего Каме серебряный рог. У короля Тимора были еще две дочери, но старшая, милашка Ламелла, уже два года была замужем за принцем Каутусом Скутумом и не приехала на ярмарку, оставшись с годовалой дочерью и мужем в княжеском дворце Араманы. А десятилетняя Бакка была слишком мала, чтобы раскатывать по ярмаркам с братьями, когда ее отца и мать удерживают в Тиморе важные хлопоты. Не было на ярмарке и младшего из принцев Обстинара, но радости, которая сменила удивление оставшихся, хватило бы на всех троих. Впрочем, едва Фламма успела представить дакита и его спутницу дорожными благодетелями, а Сор ответить на уважительный кивок Адамаса не менее уважительным поклоном, как рыжеволосая узрела траурные ленты на стягах.
– За мной, – повернул лошадь к постоялому двору Сор. – Перекусим и уйдем.
За спиной раздались рыдания Фламмы.
Перед тем, как подъехать к трактиру, Сор направил коня к крепости, спешился, бросил уздцы Каме и коротко переговорил со стражниками. Вернувшись, покачал головой.
– Стражи знают, что нахоритские разбойники, будто коршуны, слетелись на Аббуту, что гонят невольников в Светлую Пустошь, и даже знают, где негодяи переправляются через Азу, но делать ничего не собираются. Это не их люди, не их забота. Единственное, что удалось узнать, что и король Тимора, и король Обстинара сейчас в Аббуту. Пытаются и навести порядок, и противостоять разбойникам. Кстати, вроде бы Вигил Валор собирался короновать Адамаса королем Аббуту. Именно поэтому кортежи пяти принцев пошли на Манус. Так что может случиться третье северное атерское королевство. Хотя все ждут объединения с Ардуусом. И войны. На севере большая свейская армия. Оттого и вот эти так вольготно себя чувствуют.
Кама проследила за взглядом Сора. У постоялого двора гоготали несколько свеев. Судя по лошадям, их было два десятка, и часть из них все еще отдавала должное угощениям в трактире.
– Те самые, – скрипнул зубами Сор.
– Которые осквернили родник? – поняла Кама.
– Пошли, – холодно бросил дакит.
Трактир неожиданно оказался светлым и просторным, и в этом просторе несколько свеев, которые продолжали наливаться квачем, и начинающие заходить в трактир тиморские и обстинарские стражники, и случайные путники не создавали тесноты, словно здание с высокими потолками и большими окнами помнило и более многолюдные дни. Сор кивнул Каме на стол напротив стойки и негромко заметил:
– Когда-то основной торговый путь из Ардууса на Иевус шел через Аббуту. Тогда тут и село было раза в четыре больше, и трактир порой полнился, и у постоялого двора иногда стояло за сотню лошадей. Но для хозяина и нынешний наплыв редкая радость. Смотри, как забегал!
Раскрасневшийся калам только что не подпрыгивал. Из кухонной двери уже ползли чудные запахи жаркого, а двое сыновей трактирщика, такие же краснощекие и лобастые, носились между столами, словно камни, выпущенные из пращи. Кама не успела оглянуться, как перед нею оказалось блюдо с тушеным кроликом, овощи, какие-то солености и большой кубок тиморского пива.
– Хороший день для того, чтобы свести счеты, – загадочно улыбнулся Сор.
– Ты хочешь наказать кого-то из свеев? – не поняла Кама.
– Я хочу успокоить свое нутро, – объяснил дакит. – Человек должен жить в ладу с самим собой, иначе его года сокращаются. А я не храмовник, чтобы прощать негодяя. Всегда, если есть возможность, говори негодяю, что он негодяй. Если он трус, этого достаточно. Если же нет, то будь готов к тому, что он распустится, как поганый цветок. Ты не представляешь, сколько раз я жалел, что у меня нет возможности сказать мерзавцу в лицо, что он мерзавец. Но сегодня все иначе. Стража принцев не позволит свеям навалиться на нас кучей. Знаешь, о чем они говорят?