– Ничего, – прошептала принцесса. – Ради твоей памяти, Сор, сделаю, как ты сказал. В крайнем случае получу нагоняй от отца, что забралась на развалину. Ну и поцелуй, конечно.
Кама оставила лошадей внизу, зачем-то надела на плечо лук, тул со стрелами, прихватила моток веревки и полезла по стене. Нога еще немного болела, к тому же мешали поножи, которые Кама не додумалась снять, но силы уже почти вернулись к ней, да и забираться на башню доводилось несколько раз, поэтому каждый ее уступ был принцессе знаком.
Когда она добралась до дозорной площадки, эскорт Телы Тотум уже подъезжал к воротам крепости. Против ожидания, с ней было не пятьдесят свеев, а около сотни. Рядом с королевой ехал Палус. Кама взглянула во двор крепости и едва не закричала от радости! На галерее внутреннего двора в окружении стражников стояли король, королева, как всегда, забавлялся с самострелом Лаус, важно прогуливалась Нигелла, что-то жевал Нукс. За их спинами были заняты беседой дядюшка Латус и беспрерывно вытаскивающий на палец и снова вдвигающий в ножны меч Малум, почесывал брюхо Долиум. Внизу строил стражников Вентер. Над воротами колыхались стяги Лаписа с силуэтом белого ворона. На них темнели траурные ленты.
«Игнис!» – обмерла Кама, но тут же успокоилась, ведь лент было две, а она-то жива! Значит, и Игнис жив! Это такая хитрость!
– Их Высочество жена брата короля – Тела Тотум с сыном Палусом! – возвестил со смотровой башни вестник. – С ней – отряд свеев. Сто мечей! Как было обещано!
– Открывайте! – махнул рукой король.
Загремели цепи, поползли вверх стальные решетки, заскрипели под тяжестью воротин петли. Кама смотрела на своих родителей, на стражников, которые заполнили двор крепости, и не могла понять, что ее настораживает? Сто свеев с Телой Тотум, одному из которых дозволялось видеть ее наготу и ощупывать ее тело? Так ведь всего лишь выходит, что не только Игнису доводилось вкушать сокровенного? И что? Во дворе полсотни лучших стражников Лаписа, и Вентер и Долиум с ними. Двадцать лучников на галерее! Внутренние ворота на замке! Что ей не давало покоя? Малум, у которого тряслись руки? Но разве они у него не тряслись всегда? Внутренние ворота закрыты, на внешних стража. Что могло произойти в крохотной граничной крепости Ос, если рядом нет вражеского войска, а если оно и могло появиться, то разве Кама виновата в смерти Рубидуса? Разве она нападала первой? Разве она издевалась над пленницей?
Тела въехала во двор крепости, помахала рукой Нигелле и Нуксу, поклонилась королю и королеве. За ней то же самое сделал Палус. Затем один за другим во дворе, сразу показавшемся тесным, оказались все сто конных свеев, и каждый оставался на лошади, хотя каждый не замедлил поклониться королю и королеве.
– За этих наемников ты поручилась своей честью? – громко спросил Телу король Тотус.
– За них, Ваше Величество, – кивнула Тела. – Как видишь, я доверила им свою жизнь и жизнь своего сына. Нам предстоят большие испытания. Вряд ли Ардуус смирится с нашей неуступчивостью, Ваше Величество. Вместе с тем он не станет ломать нас собственными руками, дух ардуусского договора еще не выветрился. Он натравит на нас кого-нибудь. Тот же Кирум.
– И эти воины готовы присягнуть мне? – сдвинул брови Тотус.
– Да, Ваше Величество, – поклонилась Тела, и все сто свеев, включая и великана Стора Стормура, склонили головы.
– Хорошо, – кивнул король. – Сейчас мастер стражи Долиум прочтет текст клятвы на атерском языке, а затем королева Фискелла прочитает ее на свейском. Смотри, Тела. Каждое слово должен будет повторить каждый свей. После этого их старший поднимется по лестнице на галерею и присягнет мне лично.
Стор Стормур подал коня вперед и склонил голову. К ограждению шагнул Долиум, развернул свиток, откашлялся и начал громко читать. Каждое его слово дружно повторяли все сто воинов.
Каме почудился какой-то посторонний звук. Она отпрянула от зубцов дозорной площадки, подошла к рассохшемуся от времени деревянному люку. Прислушалась. Казалось, что башня гудит от слов, которые горланят сто глоток за раз. Затем медленно, очень медленно подняла люк. Ее глазам предстала страшное. Весь верхний ярус башни был заполнен телами. Не менее трех десятков одетых только в исподнее мужчин лежали на деревянном настиле. Двое или трое из них были убиты, рубленые раны виднелись на их груди. Остальные были спутаны по рукам и по ногам. Рты их были забиты паклей. В глазах стояла мука и обреченность. Кама окаменела. Лица многих ей показались знакомыми. Где она их видела? Где?
Из двора крепости доносился уже голос Фискеллы. Она произносила свейские слова так, словно и сама была свейкой. Сто глоток вторили королеве, но как будто делали это неохотно. Кама бросилась к зубцам, хотела закричать, но не смогла.
Королева произнесла последнее слово и замерла в недоумении, потому что сто глоток молчали.
Малум шагнул назад, сдернул запор с двери, выходящей на южную башню, оттуда ринулись свеи и принялись рубить лучников.
Стор Стормур взметнул тяжелый трезубец и метнул его в живот королевы, которая обернулась к Малуму.
Во дворе пошла рубка.
На галерее первым пал Латус Тотум.
Затем Нукс.
Малум прижался к стене и, кажется, даже закрыл глаза.
Латуса смахнули с парапета вниз на мечи свеев.
Упал успевший вытащить меч король.
Долиум, защищая Нигеллу, отступал по галерее, сражая одного свея за другим, пока великан Стор Стормур не метнул в него окровавленный топор, сразив ветерана лаписской стражи в голову.
И когда в лязге железа и истошном крике сражающихся двор заполнился кровью и свежей мертвечиной, Малум словно очнулся, побежал вперед, ткнул на ходу мечом в уже мертвого короля, нагнулся, пробегая под трезубцем, на котором обвисла Фискелла, и вонзил меч в живот визжащей Нигеллы.
И Кама, которая, как оказалось, все-таки кричала все эти долгие секунды, потеряла голос.
– Ну кто же так убивает? – В накатившей тишине, которую теперь терзал только визг Нигеллы, поднялась наверх покрытая чужой кровью Тела Тотум, отстранила мужа и, пронзив гортань Нигеллы, заставила ее замолчать.
– Теперь только королева мать и Патина Тотум, – почему-то тонким голосом крикнул Малум.
– Не все сразу, – отрезала Тела, раскрыла висевшую на плече суму, вытащила пук белых перьев и бросила их на труп короля. – Стрелы с белыми вороньими перьями отменяются. Третья примета уже не нужна. Кое-что случилось в нашу пользу. Где там крестьяне из той деревеньки? В башне? Сколько их? Тридцать? Маловато…
– Как ты просила, – расхохотался Стор. – Я мог бы сбросить лавину и не на одну деревню, а на две!
– Ладно, – улыбнулась Тела. – Сколько погибло свеев?
– Десять, – раздался голос со двора.
– Вентер срубил троих! – С мечом в руке ковылял по лестнице на галерею, задыхаясь от восторга, Палус. – Но я его в спину!