Или это ей досталось во время боя? Впрочем, не суть важно.
— Кто ты? — спросил я девушку, держась на расстоянии. И правильно сделал.
«Невидимка» хотела плюнуть в мою сторону, но разбитые губы не позволили этого сделать, и красная от крови слюна упала не небольшую грудь.
Похоже, парни Карна все же провели «профилактику».
Ну и что мне с ней делать? Дари удавалось раскалывать с помощью воды. А здесь как подступиться? Отдать Карну? Как-то не хотелось, девушка все же. Обнаженное тело имело привлекательный вид, но не для меня — не тот типаж. И все же она ведь человек — кто знает, каким именно образом девушка стала рабыней дари?
— Честно, я даже не знаю, что мне от тебя нужно. Убивать не хочется. Докажи мне свою полезность. Только ценность информации должна перевесить принесенный тобой вред.
Барсук, как и все в помещении, снял шлем, так что были видны его шрамы и татуировки.
— Ты попортила лицо этому красавчику, и ему есть что тебе сказать. Стоит только позволить ему это.
Зверское выражение на лице «ящера» как-то не убедило пленницу, хотя она попыталась изобразить испуг. Интересно, с чего бы это? Хорошо, зайдем с другой стороны.
— Или лучше пусть с тобой пообщается кронаец?
А вот теперь пленницу проняло. После моих слов Карн даже сделал непроизвольный шаг вперед и дернул руками. Что там светилось в его глазах, я видеть не мог, но хватило и реакции пленницы.
— Я буду говорить. — Ее имперский звучал чисто и без малейшего акцента.
— Сколько вас было в деревне?
— Я и шестеро свободных «младших».
— Свободные — это те, кто ушел из-под опеки «старших»? — предположил я.
— Да, они подчинялись мне и потому выжили в Сатаре.
— Как остановить демона? — Я все же попытал удачу: вдруг на наш главный вопрос найдется ответ у этой девушки.
В глазах пленницы внезапно вспыхнул огонек торжества.
— Никак! Вам не остановить Господина, животные. Вы слишком жалки для этого!
— Животные? — удивленно переспросил я. И тут все стало на свои места: ее кожа, странные глаза и все остальное. — Ты не человек?
— Конечно, я высшее существо. Почти равна повелителям.
— Ты — рабыня. — Вся жалость к этой особи и снисхождение куда-то подевались. Передо мной нелюдь, хотя и с примесью человеческих генов. — В тебе больше человеческой крови, чем дарийской. Для нас ты монстр, а для них — животное.
— Я служу повелителям!
— Как и любой раб. — Разговор стал мне неинтересен. — Карн.
— Да.
— Пообщайся с ней утром, может, что и скажет, а пока пусть подумает.
Мне стало невыносимо душно в помещении, пропитанном тупой ненавистью пленницы, грязных отголосков мыслей Карна и не менее омерзительных желаний, написанных на лицах кронайцев.
Снаружи меня догнал Карн.
— Почему утром?
— Потому что иногда страх сильнее боли. Пусть посидит, подумает.
— Я не хочу ждать. — Глаза кронайца вдруг заледенели.
Все-таки он псих.
— Значит, ею займется Шип.
Лицо Карна исказила нервная судорога, но он все же сдержался. Внутри этого в принципе неплохого человека жили неведомые мне демоны и тайны. Чего он боится и почему служит мне? Без ответов на эти вопросы понять его мотивы невозможно.
— Хорошо, я подожду до утра.
— За ночь и ты, и твои люди должны хорошо отдохнуть. Уходим с рассветом.
— Не хочешь разбираться с горцами?
— Да уж, не хотелось бы.
Я планировал сначала посмотреть, как там Урген, но увидел выходящего из палатки целителя.
— Мэтр, как у нас дела?
— Даже не знаю, ваша милость. С одной стороны, только один погибший и все раненые на ногах, но в некоторых сейчас столько эликсиров, что это уполовинит их жизни.
— И ничего нельзя сделать? — обеспокоился я.
— Можно. Полгода в обители — и все наладится. Но, как вы сами понимаете, такие процедуры очень дорого стоят.
— Ну с деньгами проблем нет. Если профессор найдет в записях нужные нам ответы, мы сразу же возвращаемся в империю. Но время отправки мы будем знать только послезавтра или даже позже. Эту ночь мой друг будет спать, а завтра нас ждет бешеная скачка.
— Мне кажется, вы немного ошибаетесь, — загадочно улыбнулся целитель.
— В смысле?
— Господин Урген попросил у меня отгоняющий сон настой.
— И вы ему дали? — спросил я, чувствуя, как ярость охватывает виски ледяными тисками. Усталость и измотанные нервы не способствовали сдержанности и пониманию.
— Простите, ваша милость, — целитель потупил глаза, хоть и не был трусом. Он достойно прошел через все испытания, и понимание этого позволило мне справиться со злостью.
— Это вы меня простите, мэтр. Просто никаких сил не хватает, а еще дурость несознательных особ, это я о профессоре. Очень прошу вас впредь раздавать эликсиры только с моего разрешения, если, конечно, это не касается лечения. Здесь все решения за вами.
Учтиво кивнув друг другу, мы разошлись в разные стороны.
А теперь самое время пойти и настучать по одной совершенно бестолковой башке.
В небольшой палатке, разбитой кронайцами для артефакторов, горела магическая лампа, освещая совершенно захламленное свитками и пожелтевшими листами пространство. Конструкция местного походного жилья была похожа на рыцарский стандарт — то есть при небольших размерах там можно было стоять во весь рост и даже сделать пару шагов из одного края в другой.
Очки на носу Ургена мало скрывали покрасневшие и горящие лихорадочным блеском глаза. То ли все дело в магическом свете, то ли так и было на самом деле, но профессор был похож на мумию.
— Проф, твою… — начал я с порога, но, увидев спящего в углу Ежа, снизил тон. — Ты что творишь, придурок? Нам завтра скакать весь день. Предлагаешь привязать тебя к коню?
— Можно и привязать, — равнодушно пожал плечами профессор. — Ответы нам все равно нужны были еще вчера, или как ты там любишь говорить?
— Даже позавчера, — закончил я фразу. — Но это не повод доводить себя до истощения. Ладно, рассказывай, что узнал.
— О, много интересного. Ты знаешь, откуда берутся дари?
— Из яйца? — неуклюже пошутил я.
С минуту профессор удивленно смотрел на меня, затем раздраженно сплюнул.
— Какое яйцо? Они живородящие. Но дело в том, что у них нет деления на самцов и самок.
Это было не совсем то, что я хотел узнать, но перебивать профессора не стоило — закончит с увлекшей его темой и перейдет к делу. К тому же слова пленницы разбудили мое давнее любопытство, и профессор собирался его утолить.