За последнее время бывший убийца стал удивительно говорливым, он все больше занимал позицию не только инструктора «ящеров» и эдакого злобного сержанта, но и нормального командира. Его прошлое по-прежнему оставалось для меня загадкой, но на обычно бесстрастном лице с тонкой сеточкой едва заметных шрамов начали проявляться эмоции.
— Трава здесь, конечно, выше, чем в степи, — продолжил Шип. — Но и она не закрывает всадника полностью, а вот морха почти не видно.
— Да, днем нас далеко видать, а еще это солнце, — вздохнул Змей, явно вспоминая родную степь.
До этого момента в моей голове не имелось ни единой идеи, и тут мысли зацепились за одно слово.
— Солнце? А почему бы нам не ехать ночью?
— Нельзя, поломаем коням ноги, — не задумываясь, вставил лошадник.
— На дороге? — с сомнением спросил Шип, но Змей уже осознал, что ляпнул глупость.
— Все равно конь должен видеть дорогу. Мы знаем, что там ровно, а он будет бояться. — Казак из чистого упрямства занял позицию критика, и это было хорошо.
— Думаю, им хватит лунного света, — отмахнулся я, потому что меня заботил уже другой вопрос, который был тут же задан морху: — Хыраг, морхи ходят ночью?
То ли устав от непривычный речи, то ли просто ленясь, мелкий морх сначала изобразил с помощью сложенных клином ладоней домик над головой, а затем улегся на пол и закрыл глаза.
— Вполне логично, — тут же ухватил мысль Урген. — Если есть табу на посещение городов, то почему древним не позаботиться о ночной безопасности вне городов.
Эту гипотезу подтверждало поведение лесных морхов вчера вечером. Все шестерка людоедов, едва сумерки превратились в непроглядную темень, начала совершать странные телодвижения. На закате Хыраг заговорил о повторном разрешении и, конечно, получил его, но ночью они все же сошли с дороги. Каждый достал из сумки на поясе тонкий ремешок и связал верхушки небольшого участка высокой травы. Затем морхи дружно заползли под эти очень сомнительные «шалаши». Было непонятно, от чего могли защитить эти сооружения: ни ветра, ни тем более дождя они не остановят. Теперь же становилось понятно, что это была дань традиции и, если можно так сказать, искусственно созданной фобии.
— Ну не знаю, — вновь вступил с критикой Змей. — Хтары вот тоже боятся ночи. Но если нужно, то вполне могут организовать ночную вылазку.
— Думаю, что ты ошибаешься, — обратился к «ящеру» профессор. Он еще помнил взбучки, которые устраивал ему бывший казак на тренировках, поэтому говорил осторожно. — У кронайцев все вытекает из суеверий, которые люди с сильной волей вполне могут сломать. А вот у морхов имеет место ментальный блок, закрепленный на генетическом уровне. Поэтому мне кажется, что ночью нам ничто не угрожает.
— Ну, насчет «ничто» ты немного погорячился. Не думаю, что ночь в саванне самое спокойное время. И несмотря на это, мне кажется, что ночные переезды — это наш единственный выход. Урген, что там у нас с луной?
— В этой местности и в это время ночное светило всходит через четыре колокола после заката. Еще через семь колоколов появляется дневное светило.
— Значит, у нас есть семь колоколов на дорогу. Змей, рассчитаешь остановки с учетом того, что все остальное время мы будем отдыхать.
— Добро, — кивнул бывший казак. — На смену коней не хватает, так что можно нагрузить десять оставшихся лошадок всеми вещами, облегчив основных. Будем меньше отдыхать.
Немного подумав, я все же отказался от предложения лошадника.
— Не думаю, что нам стоит рисковать. Может случиться еще один переполох. Верховых мы удержим, а вот вьючные могут ускакать, причем с нашими вещами. Хорошо, что той ночью они были распряжены.
Выслушивая все это, профессор делал вид, что он здесь ни при чем, хотя я видел, что ему было стыдно.
— Что делаем с этими? — спросил Шип, кивнув в сторону морха.
— Не думаю, что за семь колоколов мы можем далеко уехать, так что у волков и морхов будет целый день, чтобы догнать нас.
— А нужны ли они нам при таком раскладе?
— Мы не знаем, с чем еще придется столкнуться, а эти лесовики неплохо ориентируются и в местных реалиях, так что пользы от них должно быть больше, чем вреда, — ответил я Шипу, и на этом вопрос был закрыт.
Конец дня мы потратили на отдых и подготовку к ночному маршу. Уснуть не удалось никому, поэтому все занимались оружием и амуницией, убивая время до восхода луны. И только Змей был занят серьезным делом. Остальные же просто наслаждались прохладой стен странной «станции».
— Проф, — обратился я к ученому, предварительно ощупав чуть шероховатую поверхность, — здесь какая-то магия?
Урген прекрасно понял суть вопроса и небрежно отмахнулся.
— Нет, просто инженерное решение, теплопроводящий материал с пустотами и термальные стержни, уходящие глубоко в землю. Стены только кажутся холодными, это лишь по сравнению с внешней жарой. В подвале замка Торнадо было что-то похожее, только с запиткой от темных стен, обогреваемых солнцем.
Правота ученого подтвердилась, когда солнце нырнуло за горизонт и саванна начала остывать. Перед самым восходом луны стены казались уже не просто нехолодными, а даже чуть теплыми. Опять-таки по сравнению с остывшим воздухом.
Едва луна уронила на дорогу свой серебристый свет, мы тронулись в путь. Копыта двадцати пяти лошадей глухо ударили в камень, и очень тихо, особенно для передвижения подкованных коней по каменной дороге, мы тронулись дальше. Этот эффект был достигнут благодаря кожаным обмоткам на копыта в исполнении Змея. Из-за непривычной обувки кони немного капризничали, но оно того стоило. Особенно возмущался Черныш, даже пришлось самому обувать его, при этом сказав пару ласковых на русском языке.
Мне вообще казалось, что русский матерный он понимал лучше имперского, или все дело в эмоциональной составляющей послания?
Первая ночь прошла без происшествий, и, сделав всего три привала, мы благополучно остановились у очередной «станции». Правда, пришлось едва ли не силой сдерживать опять возбудившегося профессора. На горизонте замаячили верхушки зданий еще одного города. До него мы не доехали километров десять, так что смотреть там было не на что, но это не помешало профессору проторчать весь день на втором этаже «станции» с моей подзорной трубой в руках. И только к вечеру удалось заставить его лечь спать.
Одновременно с ученым ко сну отошли волки, в этот момент появившиеся у нашего лагеря. Дымка чувствовала себя неплохо, а вот Хан выглядел паршиво. Сказывалось поврежденное легкое, да и возраст у волка был уже не тот.
Морхи явились уже в сумерках. Хыраг подошел к дороге, но, даже получив разрешение, не стал приближаться, лишь показав знаками, что они укладываются спать.
Восход луны мы встретили в седлах хорошо отдохнувших лошадей. Змей пустил своего коня галопом, а остальные последовали примеру лошадника. Через некоторое время он перейдет на рысь. Чередуя таким образом нагрузки, бывший казак поддерживал лошадей в приемлемом состоянии. К концу прогона он выжимал из них все соки, при этом не доводя до истощения. Травы у дороги и вокруг «станций» было достаточно, так что за день наши скакуны успевали восполнить потерянные ночью силы. Не было проблем и с водой. Урген еще в первый день обнаружил внутри «станции» колодец, точнее, что-то наподобие артезианской скважины. Мы снимали со скважины странную каменную конструкцию и сшитым из кожи «чулком» доставали воду.