Шапито никогда не ослаблял своего внимания и держал оружие под рукой. Сегодня это обстоятельство сыграло решающую роль. Он снова выстрелил. Пуля пробила стену, но ни стона, ни крика он не услышал. Это означало, что он промахнулся.
– Вилок, проваливай! – крикнул он. – Не заставляй меня тебя убивать.
Шапито держал пистолет в вытянутой руке и шарил его вороненым глазом в темноте. Вилков появился в дверном проеме не один. Он держал за волосы Михея и прятался за его спину. Пистолет находился у виска паренька, который от страха поджал к груди свои грязные от сажи руки и вжал голову в плечи. Он передвигался на негнущихся ногах. В глазах его было только одно: мольба о том, чтобы его не убивали.
– Ну что, Шапито, кого будем убивать? Тебя или его? – спросил Вилков. Он на полголовы возвышался из-за спины заложника. – Быстрее думай!
– Чего ты хочешь? – спросил Шапито, опустив пистолет. – Чтобы я не стрелял?
– Ты – дурак! Я предлагал тебе нормальный способ заработать, – щерясь, зашипел Вилков.
– Как я заработаю? По твоей милости моя морда теперь на каждом углу, наверное, развешана. И те, кто ищут меня, знают Шапито и в лицо, и по имени! Нельзя заниматься делами, находясь в розыске. Понятно?
И уже в следующую секунду загрохотала самая настоящая канонада. Вилков начал стрелять в Шапито, Шапито – в Вилкова, точнее, в Михея, чтобы, прострелив его, достать наконец Вилкова. Тот отвечал тем же свинцовым градом, но в силу того, что Михей давно уже был убит, ему все труднее и труднее становилось прикрываться им, как щитом. Наконец, Михей свалился на пол, и Вилков, развернувшись, бросился к двери. Шапито пустил ему вслед еще пару зарядов, развернулся, выбил ногой окно и выпрыгнул в ночь. Не чувствуя холодного ветра, он обежал дом и притаился у стены.
Вилков, пригибаясь, чтобы не зацепить макушкой притолоку, вышел на крыльцо.
– Шапито, ты – кретин! – крикнул он. – Ну, держись, дружище. Я от тебя не отстану.
Шапито на мгновение высунул голову из-за угла дома, и в ту же секунду Вилков, не целясь, трижды выстрелил.
– Выходи! Давай поговорим. Не выводи меня из себя!
Шапито высунул из-за угла руку с пистолетом и выстрелил. Пуля просвистела мимо лица Вилкова. Тот даже не отшатнулся. Его угрюмые усталые глаза терпеливо смотрели в ту сторону, откуда по нему стреляли. Шапито спокойно взглянул на электронные часы и принялся спешно менять обойму. От злости он отупел. У него осталась только одна животная страсть – уничтожить этого человека. За углом снова прозвучал выстрел. Трудно было понять поведение Вилкова. Скорее всего, тому просто что-то померещилось.
Неожиданно Шапито услышал тихий хруст. Он весь напрягся и, как только шаги стали уже вполне различимы, первым выскочил из-за угла дома и открыл огонь. Затем кувыркнулся и бросился бежать к забору. Его спина была отличной мишенью, но как ни пытался Вилков подстрелить противника, он так и не успел этого сделать. Было слишком темно. Однако он не захотел оставлять это дело на полпути и стремительно пустился вдогонку. Но едва он перебрался через забор и на мгновение выпустил Шапито из поля зрения, тот растаял бесследно в неизвестном направлении.
Вилков тяжко вздохнул, плюнул и вернулся в дом, чтобы забрать оставленные на кровати деньги. Купюры невозможно было пересчитать в темноте, и он, не считая, сунул их в карман, скомкав, как бумагу. На плите печки-голландки вовсю кипел картофель, который поставил варить Михей. Вилков переступил через его труп, как через убитую собаку, подошел к печке и опрокинул кастрюлю вверх дном, чтобы загасить пламя. Разваренный картофель покатился по полу. Печь громко зашипела, пламя было сбито.
Вилков слегка прикрыл дверь и быстро, почти бегом, помчался в сторону полустанка.
Назойливая трель мобильного телефона, лежавшего на тумбочке в двух метрах от изголовья кровати, заставила Гурова неохотно выбраться из теплой постели, невольно выводя из состояния сладостной дремоты. Полковник сел и энергично встряхнул головой.
Стрелки наручных часов показывали уже половину девятого утра, но Лев Иванович все равно чувствовал себя измотанным и невыспавшимся. Вчерашний вечер не принес желаемых результатов, невзирая на приложенные усилия. След Шапито будто испарился в пространстве, и даже Хромушин, на встречу с которым Гуров прибыл в «Аргентину» к пяти часам, не сумел прояснить ситуацию. Он только с досадой развел руками и виновато потупил взгляд.
– Ничего, Лев Иванович. Абсолютно. Голый номер.
Как и во время предыдущего рандеву, Хромой расположился на составленных друг на друга ящиках в подсобке и, перекатывая сигарету с изжеванным фильтром из одного уголка рта в другой, время от времени выпускал прямо перед собой густые вонючие клубы дыма.
– Мне даже кажется, что я перегнул палку с расспросами. Люди стали на меня недобро коситься. Кое-кто даже открыто полюбопытствовал, с чего вдруг у меня такой активный и нездоровый интерес к персоне Шапито. Я, конечно, объяснил это тем, что давно не получал от него товара, который мне нужен, но не уверен, что это выглядело очень убедительно.
– Постой-ка, – прервал его тираду Гуров и, следуя примеру собеседника, сунул в рот сигарету, тут же щелкнув зажигалкой. – Это я уже все понял. Вопрос в другом, Хромой. По-твоему, выходит, что Шапито бесследно исчез? Растворился в воздухе? Так, что ли? Но такого не бывает.
– Я знаю, – Хромушин насупился. – Просто мне нужно еще какое-то время, Лев Иванович. Вернее, даже не мне, а самому Шапито. Я слышал о том, что произошло на той хате… Ну, в смысле, о вашей с ним перестрелке. Кстати, многие после этого не хотят больше дела иметь с Шапито. Боятся спалиться. Ну а он сам, надо полагать, напуган сейчас не меньше. Забился в какую-нибудь нору и носа не кажет. Но так не может продолжаться вечно. Вы правы. Ему же нужно что-то жрать, например. А для этого всегда требуются бабки. Сколько Шапито продержится на плаву на старых запасах? День-два? Уверен, что не больше. Тогда-то он и высунется на поверхность.
– Я не могу так долго ждать, – недовольно буркнул Гуров.
Хромой пожал плечами. Он вынул изо рта сигарету, зачем-то внимательно посмотрел на нее, будто рассчитывал найти ответы на все интересующие его и полковника вопросы при помощи длинного столбика пепла, повисшего на конце. Затем, когда пепел упал на пол к его ногам, засунул сигарету обратно в рот и прижал фильтр зубами.
– Что тут сказать, Лев Иванович? – философски изрек наркоман. – Время всегда остается безжалостным. Единственный человек, который на сто процентов знает, где сейчас находится Шапито, это Михей. Тот самый, что ушел с ним через балкон при вашем вторжении и о котором я уже говорил вам как о своем непосредственном поставщике. Но нет никаких сомнений в том, что они скрываются вместе. Это, кстати, увеличивает шансы. Вдвоем прокормиться еще сложнее, чем одному.
Гуров ничего не ответил. Он и сам все прекрасно понимал, но его раздражало то, что он никак не в силах был повлиять на ситуацию, изменить сложившиеся обстоятельства.