– Закон этого не требует, Геннадий Трофимович, – добродушно сказал Гуров. – Закон требует совсем другого – не красть, не убивать… Впрочем, вы человек образованный, что я вам тут рассказываю!
– Вы разом решили меня и в убийцы записать? – спросил Канунников. – И кого же я убил, интересно?
– Геннадий Трофимович, – игнорируя вопрос, перебил его Гуров, – а почему вы скрыли от меня, что учились в одном классе с Курносовым?
Журналист не обнаружил замешательства.
– Я скрыл? В самом деле? – невозмутимо сказал он. – Откровенно говоря, не припомню, чтобы я собирался это скрывать. Наверное, вы просто меня об этом не спрашивали.
– Я не спрашивал. Но в какой-то момент вы сделали вид, что не можете припомнить фамилию Курносова. Это мне запомнилось.
– Не помню этого, – уверенно заявил Канунников. – Может быть, вы перепутали? – Взгляд, устремленный на Гурова, был ясен и спокоен.
– Вообще-то со мной такого не бывает, – заметил Гуров. – Но кто знает, возраст, – может, начинаю забывать… Но вот уж Алену, женщину в красном, которую привел в ресторан Курносов, вы точно не знаете?
В движениях Канунникова появилось едва заметное напряжение. Этот вопрос дался ему не так просто, как предыдущий.
– Нет, разумеется, – сказал он. – Откуда мне ее знать?
– Понимаю, – кивнул Гуров. – А с Евгенией Александровной Смеловой, бывшей актрисой, вы не знакомы случайно?
Канунников сделал вид, что напряженно вспоминает, и в результате сказал со вздохом сожаления:
– Увы, не припоминаю что-то. А кто это?
– Скажу вам по секрету, – понизил голос Гуров. – Ни за что не поверите. Евгения Александровна Смелова – это подлинное имя вашей случайной знакомой Алены.
– Да что вы? – вежливо удивился Канунников. Однако глаза его сделались как ледышки. Было очевидно, что почувствовал настоящую опасность.
– Но это еще не все, – сказал Гуров. – В квартире, которую снимала гражданка Смелова, была обнаружена книга с карандашной надписью. Там был записан номер вашего телефона, Геннадий Трофимович!
Канунников поискал на столе пепельницу, яростно раздавил окурок. Стараясь говорить спокойно, спросил:
– Я должен это комментировать? Боюсь, никаких объяснений по этому поводу у меня нет. Мне неизвестно, как мой номер телефона оказался у незнакомой женщины… Хотя постойте! Возможно, на той вечеринке я имел глупость сообщить ей свой номер. Это вполне могло быть.
– Да, в присутствии красивых женщин всегда тянет делать глупости, – поддакнул Гуров. – Ваша версия очень правдоподобна. Если бы только…
– Что такое? – вскинулся Канунников.
– Виктория Самойлова, ваша знакомая, утверждает, что вы просили ее найти в Москве квартиру для другой вашей знакомой, которую по странному совпадению тоже зовут Евгенией Александровной Смеловой. Сдается мне, что это одна и та же женщина, Геннадий Трофимович. Что вы на это скажете?
Наступило довольно продолжительное молчание. По лицу Канунникова пробежала тень смятения, но он быстро с собой справился.
– Повторяю, я не знаком с Евгенией Александровной Смеловой! – категорически заявил он. – Никогда ее не видел и никогда о ней не слышал. Я готов поверить, что это именно та женщина, которая выдавала себя за Алену, но что из этого? Это не мои проблемы. Виктория Самойлова… Да, я знаю ее. Но это шапочное знакомство. Никогда ни с какими просьбами я к ней не обращался. Она что-то перепутала.
– Ах, Геннадий Трофимович, – укоризненно покачал головой Гуров. – Похоже, вы всех своих знакомых считаете бестолковыми. Все они постоянно все путают. Но допустим. Людям свойственно ошибаться. Однако выводы криминалистической экспертизы оспорить будет куда сложнее.
– Что вы имеете в виду? – нахмурился Канунников.
– Я имею в виду генетический анализ тканей, – ответил Гуров. – Это как отпечатки пальцев. Даже еще надежнее.
Канунников сощурил глаза и машинально достал из пачки новую сигарету.
– А почему вы про него вдруг заговорили? – спросил он нарочито равнодушным тоном.
– Понимаете, под ногтями у Смеловой остались микрочастицы кожи, – принялся объяснять Гуров. – Грубо говоря, она кого-то поцарапала. Став объектом насилия.
– Вашу Смелову убили? – резко произнес Канунников. – Нечего ходить вокруг да около.
– А у вас нет царапин, Геннадий Трофимович? – спросил Гуров. – На щеке у вас я вижу наклейку.
– Я порезался, когда брился, – сухо ответил Канунников.
– Неужели используете опасную бритву? – удивился Гуров. – В наше время это такая редкость.
– Я бреюсь безопасной бритвой, – возразил Канунников. – Но иногда пораниться можно и ею.
– Раз в год и палка стреляет, – согласно кивнул Гуров. – А вы согласитесь на генетический анализ, Геннадий Трофимович?
В глубине зрачков Канунникова мелькнуло что-то похожее на ненависть, но и на этот раз хладнокровие ему не изменило.
– Только в том случае, – размеренно сказал он, – если на то будет соответствующее постановление, как положено оформленное. Поймите меня правильно, я не боюсь никаких анализов, но считаю, что милиция и вообще следствие должны работать более тщательно. Мне не хотелось бы поощрять вашу беспомощность. Сегодня вы вообразили, будто отыщете преступника с помощью генетического анализа, завтра захотите сделать мне промывание кишечника, чтобы достать оттуда колье или еще что-нибудь, не знаю… Извините меня, это любительство чистой воды под маской современных методов!
– Значит, вы считаете, что у нас нет никаких шансов, Геннадий Трофимович? – с любопытством спросил Гуров. – Я вас понимаю. Сначала нужно предъявить вам обвинение, добиться меры пресечения, а прокуратура будет взвешивать все за и против, ваш дядя заступится за вас… И вообще, вы завтра улетаете из страны.
– Да, улетаю, – твердым голосом сказал Канунников. – В восемь тридцать утра, спецрейсом из Внуково. В семь утра дверь этой квартиры будет накрепко заперта – для вас в том числе. Но я еще успею отправить на вас жалобу – достаточно убедительную, уверяю вас!
– Верю, верю! – усмехнулся Гуров. – Писать вы мастер! Я зачитывался вашими описаниями. Странно только, что столь наблюдательный человек составил такой никуда не годный фоторобот. Ваш портрет совершенно не похож на Смелову.
– Я не художник, – презрительно сказал журналист. – С какой стати я должен рисовать портреты, пусть даже словесные? Эти ваши закорючки, полковник, ни один суд не примет!
– Вы уверены, что дядя вас прикроет. Тот самый дядя, которого вы так бесцеремонно обокрали!
Канунников задрал голову вверх и выпустил табачный дым прямо в потолок.
– Можно подумать, вы уже нашли колье в моем доме! – снисходительно проговорил он.
– А это невозможно? – поинтересовался Гуров.