– Запасливый ты наш, почему не кофе?
– Так вы же кофе не пьете, – удивленно ответил Володя.
– Да-да, правильно.
Вопреки мнению Стаса, что он ничего не замечает, Гуров уже давно понял, что парень относится к нему больше как к отцу, чем как к учителю, и все ломал голову над тем, как из этого положения выйти. Когда-то раз и навсегда решивший не иметь детей, которые не только сделали бы его уязвимым – что может быть для отца дороже собственных детей? – но и сами могли не то что пострадать, а даже погибнуть из-за его работы, он теперь сам себе боялся признаться в том, что привязался к Володе. А может, это так его нереализованный отцовский инстинкт давал о себе знать? Конечно, Никитин – это не его первая жена Рита и ее сестренка Оля, которых он когда-то спрятал у своих друзей далеко за пределами Москвы, но их все равно украли, это не его теперешняя жена Мария, которую, между прочим, тоже уже похищали. Почти тридцатилетний Володя вполне мог за себя постоять – Гуров лично проверял в спортзале его боеспособность, аналитик он уже сейчас хороший, а уж наблюдательностью мог дать Стасу пусть не сто, но пятьдесят очков вперед, а все равно там, где вклиниваются личные отношения, возникает тревога и страх за близкого человека. Будь сейчас рядом с Гуровым Крячко, ему было бы намного легче и проще, и вовсе не потому, что он не любил своего друга, а потому, что Стас был опером по призванию, по самой своей сути, и опыт имел колоссальный. Непревзойденный мастер импровизации, он в любой нештатной ситуации вел себя так свободно, словно сам ее специально и создал – одним словом, за Стаса можно было не бояться. А вот Никитин еще молод, импульсивен и таким опытом работы, как они, не обладает. Поэтому все время, пока они завтракали, Лев и решал, как ему быть, но ни к какому выводу так и не пришел.
Вернувшаяся за посудой горничная принесла им в пакете не только термос, но и еще какие-то свертки.
– Что это? – поинтересовался Гуров.
– Это наша выпечка, с чаем поедите, – объяснила она.
– Спасибо, сколько я вам должен? – спросил Володя.
– Ой, да бросьте! – отмахнулась горничная.
– И все-таки! – настаивал тот.
– Завтрак входит в стоимость проживания, так что вы его просто немного раньше съели, а за все остальное десять рублей.
– Это шутка? – недоверчиво спросил Никитин.
– Это наши цены, – ответила она.
Володя расплатился, и они вышли из гостиницы, где их уже ждала машина, тоже «Волга», но уже не генеральская, и Костя за рулем.
– Зябковато тут у вас по утрам, – поежился Гуров, залезая на заднее сиденье, а Никитин опустился на переднее пассажирское.
– Ничего, господин полковник! Я сейчас печку включу! – пообещал Костя. – А еще у меня полный термос горячего кофе, есть чем согреться. И пирожки домашние имеются – мама пекла, потому что, как я понял, мы сегодня много ездить будем.
– Я тоже чаем с булочками запасся, – сообщил ему Володя.
– Вот и поехали для начала на стройку, – приказал Лев.
– Есть, на стройку, – отозвался Константин и не только завел машину, но и включил, как и обещал, печку.
– Как здоровье Королева? – спросил Гуров.
– Врачи сказали, пятьдесят на пятьдесят. Они, мол, сделали все, что только было возможно, а на все остальное – божья воля, – ответил тот. – Вчера во всех церквах службы во здравие рабов Божьих Василия и Александра отслужили, да и сегодня к заутрене старухи в храмы потянулись, тоже за них молиться будут. Так что надежда есть.
– Это хорошо, когда есть надежда, – заметил Лев, глядя в окно, и, разомлев в тепле, задремал.
– Радио включить? – спросил Костя, но ответа не получил.
Оглянувшись, он увидел, что Гуров спит, и показал на него глазами Никитину. Тот, тоже оглянувшись, еле слышно спросил:
– Термос с кофе далеко?
– В багажнике, – почти одними губами ответил Костя, на что Володя только вздохнул.
На стройке, где в это время был один сторож, они вылезли из машины – около воды было еще прохладнее, и Гуров, поеживаясь, спросил:
– Костя! Бинокль взять не догадались?
– Господи-и-ин полковник! – укоризненно произнес тот. – Я ведь уже говорил, что ваш вчерашний разговор с Олегом Александровичем в машине от начала до конца слышал, и понял, что вы имели в виду, когда спрашивали, смогли ли мы определить место, откуда сигнал подавали. Не наобум же лазаря подавал, а именно тогда, когда Королев на козырьке стоял. Так что бинокль у меня с собой.
– Молодец! Здраво мыслите! – похвалил его Лев. – Доставайте и его, и карты. Все пойдем на козырек и постараемся оттуда определить самые вероятные места, где преступник мог караулить.
Предъявив заспанному сторожу свои удостоверения, они прошли на территорию стройки и собрались, было, войти в здание, когда сторож дурным голосом заорал:
– Куда без касок? Без касок не пущу! Хватит и того, что тут в субботу случилось! А если б Иваныч с Сан Санычем без касок были? Тогда уж им точно верная смерть! А ну, надевайте!
– Техника безопасности – дело святое, – согласился Гуров, и дальше они двинулись уже в касках.
Выйдя на козырек и развернув карту города, Лев велел Косте:
– Поскольку вы местный, вот и рассказывайте, что это за стройка такая, почему вход в комплекс со стороны реки запланирован, и все остальное. Не может быть, чтобы этот проект нигде вывешен не был или в газетах не публиковался.
– Докладываю, – начал тот. – Проект этот у нас весь город обсуждал, так что я все в подробностях знаю. Входов в этот комплекс планировалось два: этот для байдарочников и всех прочих, кто водными вида спорта занимается, а второй, аккурат с противоположной стороны, для всех остальных. На козырьке этом, предварительно застеклив и установив ограждение, потом должны были сделать что-то вроде кафе или столовой, чтобы люди и поесть могли, и природой полюбоваться – у нас же на той стороне заказник, и, честное слово, я сам видел, как лось к реке напиться выходил.
– Ну, и где здесь самые удобные места, чтобы, не привлекая внимания, притаиться и ждать?
Парень долго смотрел на карту, потом, взяв бинокль, подошел поближе к краю козырька и стал оглядывать окрестности. Закончив, вернулся к Гурову с Никитиным и виновато сказал:
– Простите меня, господин полковник, только черт его знает. В заказник тайком на машине не въедешь – он весь сеткой-рабицей обнесен, и лесники следят за ней самым внимательнейшим образом. Если бы ее хоть раз порвали, то тут шуму было бы – хоть уши затыкай. А перелезть через ограду нереально – три метра в высоту. Так что попасть туда можно только через официальный въезд, который видеокамерами оборудован и расположен у моста, километрах в двадцати вниз по течению. А второй, что вверх по реке, уже в соседней области построен, но по тому не то что на машине, даже пешком ходить страшно. У Чернавки же здесь излучина, так что со всех сторон только лес, и ни из одного городского здания этого козырька не видно.