– Понял, что еще?
– А вот теперь, мил-человек, я вас удивлять буду. У него то ли штаны, то ли рубашка – родной «Wrangler», он там об одну зазубрину зацепился, и нитка осталась.
– Родной «Wrangler»? – невольно воскликнул Никитин.
– Вот именно! А его у нас в городе никто и никогда официально не продавал! Когда-то давно спекулянты баловались такими вещами, но уже много лет о нем ни слуху ни духу. А вот подделок под него на нашей барахолке – пруд пруди!
– То есть определить, что это две части одного целого, вы сможете только тогда, когда я вам принесу саму вещь?
– Вот именно, господин капитан.
– А степень износа ткани хотя бы приблизительно определить можно?
– Определенно я вам ничего не скажу, хотя мы вокруг этой нитки такие хороводы водили, что только – ой! Но могу высказать некоторые предположения. Вещь не новая, и не только неоднократно стиранная и поэтому полинявшая, но и выцветшая.
– То есть могла достаться от старшего брата или отца.
– А могла просто лежать и своего часа дожидаться. Может, поправился человек сильно, а выбрасывать жалко, вот он ее и убрал. А тут похудел и снова надел.
– Да чего теперь гадать? Искать будем. Только если он умный, а он явно не дурак, раз такую операцию провернул, то сжег он все это, а себе новое поддельное купил, как и перчатки.
– А если он не заметил, что за что-то зацепился? Или просто жалко стало – вещь-то фирменная! А может, это настолько самонадеянный тип, что даже мысли не допускает, что его могут заподозрить?
– Вот найдем и спросим. Что с остальным?
– Это с окурками, что ли?
– Да там, кроме них, еще много чего было.
– Я вам, капитан, так скажу. Все окурки, что мы собрали, от одного человека. Он там курил, причем исключительно красные «Мальборо», на протяжении довольно долгого времени, за три месяца ручаюсь точно.
– Недешевые у него привычки, – хмыкнул Никитин.
– Да уж! Я себе такие, во всяком случае, позволить не могу. Но четких пальчиков на них нет, только фрагменты, а вот потожировые мы с них сняли и выяснили, что кровь у него второй группы. На бутылках и банках пальчиков немерено – их ведь и продавцы лапали. Но отпечатки лиходея мы получили, только они у нас ни по одним базам не проходят. ДНК мы и с окурков, и с посуды выделили, и могу вам сказать, что наследственные заболевания и генетические отклонения отсутствуют. Так что ловите его поскорее, а уж мы мигом докажем, святой он или грешный.
– А топор?
– Что – топор? Он непорочен, как новорожденная девица! Еще в смазке был!
– То есть только-только из магазина?
– Вот именно! И ни в чем не повинная лестница стала его первой жертвой. Причем на рукоятке ничего нет.
– Так вы его нашли?! – воскликнул Никитин.
– Как и остатки лестницы – она, бедолага, там не один год провалялась, уже подгнивать начала, когда ее на куски порубили.
– А когда именно порубили? Вы время установить смогли?
– Мы, мил-человек, чудеса творить не умеем! И на этот вопрос ответить не можем! Мы и так по твоей милости весь овраг с металлоискателем облазили! И мно-о-ого чего еще там любопытного нашли, включая разнообразные стволы и человеческие останки, так что безделье в течение нескольких ближайших лет нам не грозит. Что, применительно к Чернореченску, звучит так: во всем городе была тишь да гладь, и только в стане дураков, понимай, в нашей лаборатории, кипела работа.
– Ну, извините, – развел руками Володя.
– Бог простит! – буркнул эксперт и посоветовал: – Вы, перед тем как с людьми встречаться, себя в порядок приведите.
– Да я вроде… – еще раз оглядывая себя, начал Никитин, но эксперт перебил его:
– В зеркало посмотрите, – и кивнул в сторону шкафа.
Володя подошел и почувствовал, как заливается краской: ладно бы небритая заспанная физиономии и воспаленные глаза, так плюс ко всему этому у него прямо на лбу красовался отпечаток большой канцелярской скрепки. Смущенно поблагодарив эксперта, Володя выскочил за дверь и рванул прямиком в гостиницу.
К счастью, Гуров уже проснулся и теперь просто валялся на кровати, строя планы на день. Увидев всклокоченного Никитина, он одобрительно хмыкнул:
– Вижу, что работал в поте лица и даже лицом! А что привести себя в порядок решил, хвалю, потому что представитель столичного сыска в любое время суток должен быть бодр и свеж, как юный огурец! Грязное бельишко в ванной в пакет положи – горничная постирает.
– Ага! – только и смог сказать на это Володя.
Приведя себя в авральном темпе в порядок – ему не терпелось вернуться к работе, он уже собрался уходить, когда Лев, по-прежнему блаженствовавший в постели, остановил его:
– Завтракают здесь, как я выяснил, в ресторане, и настоятельно советую тебе хорошенько подзаправиться, а то вид у тебя утомленный. – И, повернувшись на бок, начал тихонько напевать: – «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»
Никитин не понимал, почему Гуров ведет себя так, словно на отдых приехал, но был твердо уверен в том, что всегда знает, что делает, а значит, так и надо. Вернувшись в управление, но даже не заглянув в свой кабинет, Володя сразу направился к Косте – впечатление было такое, что и тот, и все остальные оттуда никуда и не уходили.
– Новости есть? – с порога спросил он.
– Сейчас всех соберу, и расскажем, – пообещал Константин и куда-то позвонил по внутреннему.
Народ быстро собрался, и люди начали отчитываться.
– В распечатке телефонных номеров, что с сотового, что с домашнего, – ничего подозрительного: аптеки, поликлиника, больница, работа, друзья, сослуживцы, жена, дети, и все в том же духе. Когда жена от него ушла, он стал на мобильники детям звонить, но вскоре разговоры эти стали просто неприлично короткими.
– То есть дети не хотели с ним больше общаться – оно и понятно! Новый папочка с деньгами им больше понравился! – заметил Володя.
– А вот с тех пор, как его Поляков выгнал, телефоны вообще молчали, оба! Ни он никому не звонил, ни ему! – сказал один из оперов, кладя перед Володей несколько листков бумаги. – Хотя нет, один звонок был, но это из нашей сотовой компании – видимо, предупреждали, что он абонентскую плату вовремя не внес, и его отключить могут. Кстати, через несколько дней и отключили.
– По дому тоже ничего интересного, кроме того, что квартиру он продал через дарственную: и быстро, и хлопот никаких – она же ему в наследство от матери осталась, и он был ее единоличным владельцем. Правда, она с обременением была, поскольку там его жена с детьми прописанными оставались, но это не такая уж большая проблема. Значит, возвращаться он не собирался.
– Потому что не к кому, – ответил Володя и пересказал им свой вчерашний разговор с гвардейцами.