– Как нашел меня? – первым делом поинтересовался Маревский, закрыв дверь.
– Сам сказал, что певец. – Гуров в потертом джинсовом костюме, подаренном еще папой несколько лет назад, уселся в кресло. – Пошел по поклонникам. Они-то знают.
– Точно, – согласился певец. – Ну, ты как, дозрел?
– Я помозговал и решил, что два канала лучше, чем один.
– Это верно. Значит, будешь работать.
– Без базаров, мне уже на завтра надо грамм пятнадцать, а то не выкручусь.
– Поздно.
Время действительно уже приближалось к десяти вечера.
– Надо позарез, – Гуров провел рукой по горлу. – Клиент крутой, много потребляющий. Решил кодлу свою немного подкормить. Может, сделаешь что-нибудь?
Маревский тяжело вздохнул, и пузо его колыхнулось под фирменной майкой «Адидас», словно студень.
– Можно съездить, в принципе, но дешево не отдам.
Гуров резко вскочил, выражая полную готовность следовать хоть на край света.
– Поехали, Виктор Владимирович, очень прошу.
– На машине? – натягивая «олимпийку», осведомился борода. – А то ведь моя в гараже, идти надо, а лень.
– Конечно, конечно, я за рулем.
Они вышли на улицу и пошли к «Пежо».
– Тесно мне впереди.
Маревский залез с ногами на заднее сиденье. Гуров смотрел на это все без энтузиазма. Пачкать салон он не планировал.
Воткнув ключ зажигания, полковник услышал сзади шорох, но повернуть голову не успел.
Удавка сдавила его горло и притянула к подголовнику кресла. Жизнь стала стремительно покидать тело сыщика. Гуров смог подлезть пальцами под тросик. И хорошо, иначе обладающий большой силой оратель блатных песенок отрезал бы ему голову. Полковник напряг отнюдь не хилые мускулы, но справиться с противником не мог. Тот стягивал удавку, шепча на ухо что-то про гребаных ментов, которые оборзели.
Сознание повисло над пропастью, готовое сорваться в бездну. Полковник дернулся, при этом неуклюже взмахнул рукой. Пальцы задели картонку.
Вот она! Сконцентрировавшись на борьбе с Маревским, Гуров одновременно трясущимися пальцами сбрасывал крышку с подарка. Когда короткий клинок оказался у него в руке, он почувствовал прилив сил и ткнул рукой куда-то назад.
Противник взвыл и выпустил удавку. Полковник выскочил из машины, сделал несколько глубоких вдохов, открыл заднюю дверцу и выволок Маревского, из правой глазницы которого текла кровь.
– Сука! – заорал он. – Ментовская сука!
– Заткнись! – рявкнул Гуров. – А то башку отрублю.
Гуров перевязывал Маревскому глазницу, одновременно выясняя, откуда наркотики.
Тот покачал головой – лучше пустит себе пулю в лоб. Заложит – умрет мучительной смертью.
– Откуда знаешь, кто я такой? – вытирая испарину, спросил Лев Иванович.
Маревский тяжело дышал, всхлипывая от боли.
– Ты меня не слышишь? – сыщик заглянул в целый глаз Маревского. – Откуда узнал, что я мент?
– Догадался. Никто наркотой так нагло не торгует и дела «на вдруг» не ведет.
– У тебя остался всего один прибор дневного видения, – напомнил Гуров, – а желание получить сведения у меня не пропало.
– О тебе мне рассказал Андронов. Гена Андронов, есть такой.
– Дальше можешь не разъяснять, – устало ответил сыщик.
До окончательного разматывания клубочка осталось совсем чуть-чуть.
* * *
Уже ночью Гуров пришел домой. Поблагодарил Крячко за работу – Вера сидела у него на кухне и пила чай с печеньем.
– Что это у тебя? – ужаснулась Мария, разглядев кровавый след на шее мужа.
– Решил повеситься? И кто помогал? – Станислав подошел к шефу.
– Маревский. Бросился ко мне в объятия, да по дороге глаз потерял. – Гуров устало улыбнулся и поплелся в ванную.
– Твоя работа, Гуров, меня в гроб вгонит! – прокричала Мария и пошла лить слезы в зал.
Крячко как мог стал успокаивать ее и, надо сказать, достиг успехов. К выходу полковника Мария прекратила лить слезы.
– Зря ты так, – пробурчал Лев Иванович на супругу. – Со мной же ничего не случилось.
Он подошел, поцеловал Машу.
– Сейчас, моя дорогая, пойдем пить чай, а мне можно и остограммиться.
– Одному пить нельзя, станешь алкоголиком, – подмазался Крячко. – Рюмки в серванте, я знаю.
– Может, я пойду? – Верочка поняла, что мужики собираются пить.
– Сиди, сиди, – махнул рукой Гуров. – Отдыхай, у нас завтра много дел, и без тебя не обойтись.
– Опять? – возмутилась она. – Когда же вы оставите меня в покое?
Полковнику пришлось напомнить малолетней проститутке, что ее труд оплачивается.
– И не надо эмоций. Мне на сегодня хватит.
* * *
Утром у полковника сильно болела голова, но он мужественно поднялся, заставил себя сделать пару подходов на отжимание и пятьдесят раз присесть. В квартире, кроме него и жены, ночевала и Вера. Полковник просто-таки заставил девочку остаться, мотивируя это тем, что ее искать замучаешься, а нужна она уже с самого утра.
В восемь по телефону доложились Нестеренко с Котовым. Вверенные им дамы с Андроновым или лицами, которые в перспективе могли быть его зондами, не общались ни по телефону, ни очно. Это Гурова устраивало.
Они с Верой спустились вниз, сели в ожидающую их «Волгу» и отправились в управление.
Не было еще и девяти, когда в кабинет ввели Петрова.
Увидев Веру, он остолбенел. Крячко пришлось надавить ему на плечи, чтобы он опустился на стул.
– Год – это много? – спросил Гуров серьезно у насильника.
– Да, – живо согласился Антон, подозревая, что сейчас начнутся торги.
– А десять лет?
– Да, да, – твердил тот, глядя на полковника заискивающе.
– Вот эта девочка может написать заявление, тогда ты уедешь из Москвы надолго. А может и не писать. Возьмется она за перо или нет, зависит от тебя.
– Что я должен сделать?
– Какой образованный, понятливый, интеллигентный молодой человек, готовый служить правосудию, – не выдержал Крячко. – Ничего нового делать не придется. Сейчас ты звонишь Андронову, он назначает встречу. Берешь Веру и едешь с ней к Гене. Представишь ее как способную танцовщицу. Естественно, она наркоманка, и, естественно, на иглу ее посадил ты. Здесь все ясно?
– Конечно, конечно.
– Не надо так переживать. Может быть, ты больше и не будешь никогда ночевать в СИЗО, придется, правда, выступить на суде свидетелем, но это ведь мелочи?