– Значит, это вы дяде Лене операцию оплатили? – спросил Алеша.
– Да! Когда Лев Иванович объяснил мне, как обстоит дело, я, желая искупить хотя бы часть своей вины перед тобой, ее оплатил. Ведь страшно подумать, что тебе пришлось пережить за эти полгода.
– Ой, не расстраивайтесь, Игорь Петрович! У меня все хорошо! – возразил мальчишка.
– Алеша! Ты иди, с Тайгой поиграй, побегайте или порисуй что-нибудь, а мне с этими людьми поговорить надо, – сказал Конь.
Мальчик послушно слез со стула и смущенно попросил:
– А Тайгу можно чем-нибудь угостить?
– Конечно, Алеша! Да возьми хотя бы вот это, – показал Болотин на большущую курицу-гриль.
– Ой, спасибо! – обрадовался тот и, взяв тарелку с курицей, позвал собаку: – Тайгуша! Пошли!
– Только на земле не сиди! – крикнул ему вслед Конь, а потом, повернувшись к Болотину с Гуровым, уже совсем другим тоном произнес: – Вам чего от мальчонки надо? Ты чего из себя святого корчишь? – яростным шепотом напустился он на Болотина. – Сначала сел в дерьмо, а теперь отмываться начал? Грехи замаливаешь? Да ты представь себе, что было бы, если бы Алешка в другие руки попал? Его бы уже и в живых не было! А ну, говори, кто тебя на это дело подбил!
Гуров решил пока в этот разговор не вмешиваться – раз Болотин сам напросился, пусть сам и получает по полной программе. Он посматривал по сторонам, увидел, что Алеша, устроившись на каком-то пне, поставил тарелку себе на колени и, оторвав от курицы окорочок, протягивал его собаке, и вдруг, вспомнив историю соседского дога, не выдержал и воскликнул:
– Алеша! Не надо! Не давай ей курицу!
Но было уже поздно – мальчик хоть и повернулся к нему, а вот овчарка уже уцепила окорочок и тянула его к себе.
– Почему? – удивился Алеша.
– Понимаешь, у птицы трубчатые кости, и, когда собака их разгрызает, получаются такие мелкие, тонкие и острые, как иголки, косточки, которые могут поранить собаке желудок или кишечник. Она от этого может заболеть или даже погибнуть!
– Ой, Тайгуша! Прости меня! – обратился мальчик к собаке, тянувшей окорочок к себе. – Подожди! Я тебе сейчас мясо с косточек сниму, и ты его скушаешь!
– Алеша! Пусть ест! От одного раза ничего не будет, – быстро крикнул Конь, а потом, повернувшись к Гурову, бешено прошептал: – Эрудит хренов! Ты хоть раз у такой зверюги ее добычу из пасти пробовал вырвать? Это тебе не болонка диванная! Знаешь, что сейчас будет?
Вот тут Гуров испугался по-настоящему и, достав из-за пояса пистолет, снял его с предохранителя, шепнув при этом:
– Игорь! Отодвинься!
– Не стреляй! – Конь напружинился и приготовился к броску, на лбу у него выступили мелкие бисеринки пота. – Ты в Лешку попасть можешь. Если она только дернется, я ее голыми руками задушу!
– Дядя Ваня! Но она же от этого заболеть может! – возражал тем временем мальчишка и продолжал тянуть окорочок к себе. – Тайгушенька! Миленькая! Ну, отдай, пожалуйста!
Собака же ничего не понимала: ее настоящий хозяин, которым она считала Алешу, дал ей еду, а теперь почему-то отбирает, но тут мальчик горько заплакал, и это решило исход дела – собака разжала зубы.
– Ты же у меня самая умная на свете! – обрадовался Алеша. – Ты меня поняла!
Он стал снимать мясо с костей и кормить овчарку с руки, и она с удовольствием ела. Над столом раздался дружный вздох облегчения, а потом Конь длинно, цветисто и от всей души выругался, закончив словами:
– А ну вас всех на хрен! Пойду искупаюсь, а то весь мокрый, как из бани.
– Валяй! Только не простудись – вода-то уже, наверное, холодная! – разрешил Гуров.
– Ничего! Я закаленный! – бросил ему Конь.
Он встал, подошел поближе к воде и стал раздеваться. Вохровцы было дернулись, но Гуров покачал головой, и они сели на место. Смирившийся со своей участью майор пил «горькую» прямо из горла и курил в долгий затяг одну сигарету за другой. Болотин же, увидев одетого только в трусы Коня, покрытого татуировками от пальцев ног до самой шеи, только хмыкнул:
– Н-да! Живопись!
– Тюремные традиции, – пожав плечами, объяснил Гуров.
– А ты не боишься, что он сейчас махнет на другой берег – здесь же нешироко, и поминай как звали? – спросил Игорь.
– А ты сам-то в это веришь после всего, что недавно видел? – вопросом на вопрос ответил ему Лев.
– Да нет! Не бросит он мальчишку, – уверенно проговорил Болотин.
– Что ж тогда спрашиваешь? – удивился Гуров.
Конь плавал в реке, снимая стресс, Алеша кормил овчарку, а они сидели и от нечего делать клевали с тарелок то одно, то другое. Но вот от курицы остался только скелет, и Алеша спросил:
– Скажите, пожалуйста, а куда можно выкинуть мусор, и где можно руки помыть, а то они у меня жирные?
Болотин тут же сказал охраннику:
– Мыло достать! И пакет для мусора – нечего родную природу загаживать, а то от нее, бедненькой, и так уже почти ничего не осталось.
Взяв мыло, Алеша пошел к реке, присел на камне и собрался вымыть руки, как из воды раздался возмущенный голос Коня:
– Ты куда полез? Ты же сейчас ноги промочишь! Мало тебе было одной ангины, так ты вторую захотел? Тебе так уколы понравились?
Он вышел из воды, взял мальчишку и, держа на весу горизонтально над водой, велел:
– Вот теперь мой руки!
После этого мальчишка был отпущен с миром к дожидавшейся его собаке, а Конь, накинув на плечи куртку, сел к столу. Налил себе полный стакан водки, выпил, бросил в рот, предварительно скатав в рулетик, несколько кусков осетрового балыка и, как ни в чем не бывало, сказал:
– Так, на чем мы остановились?
– Конь, давай отбросим эмоции в сторону и поговорим серьезно, – начал Гуров. – Я так думаю, что Алеша тебе свою историю рассказал. – Тот согласно кивнул. – Значит, ситуация у нас следующая. Что у меня есть? Есть ДНК преступника, есть запись с камеры видеонаблюдения, но его лицо там очень плохо видно, причем если изображение укрупнять, становится еще хуже – все размыто. Есть номер и марка той машины, но в базе данных ГИБДД такая не числится. Ее сейчас ищут, и я надеюсь, что найдут. Если этой ночью все прошло удачно, у меня появятся свидетели, которые видели этого парня в тот день в клубе, более того, видели, как именно он с его дочерью, – кивнул он в сторону Болотина, – в тот вечер уезжал. Есть еще одна сволочь, к сожалению, из моих бывших коллег, который этого подонка покрывает, но у меня нет уверенности, что он знает его лично, – ему могли просто заплатить.
– Что ты мне здесь, Гуров, мозги пудришь? – насмешливо спросил Конь. – Ясно же, что это чей-то сынок, если для его защиты всю вашу мусарню на уши поставили. Ты говори конкретно, чего тебе надо!