Эта граната явилась причиной смерти одного из четверых погибших, однако, к счастью, лицо его при этом не пострадало, и, взглянув на это лицо, Гуров испытал шок. Впрочем, не он один – нечто похожее испытали все, кто находился в этот момент поблизости, в том числе и руководитель оперативно-следственной группы.
– Слушай, Лев Иванович, а ведь этот, прости меня господи, мертвяк на тебя похож! – сообщил он. – Это надо же! Ты чего сюда пришел? Знал, что ли? Уж не родственник ли твой? Я ведь теперь все равно не поверю, что ты тут ни при чем! Таких совпадений просто не бывает!
– Да уж, это верно! В таких обстоятельствах я и сам бы себе не поверил, – ответил Гуров. – Но факт остается фактом – родственников у меня не имеется. Тем более похожих на меня. Об этом любое досье скажет. Для меня это все не меньшая неожиданность. Но вот загвоздка – некоторые люди в этом городе уже давно намекали мне про сходство с этим человеком, а я никак не мог понять намеков. Теперь, кажется, понял, но получилось поздновато.
Гуров рассказал следователю то же, что рассказывал ночью дежурному в милиции.
– Есть веские основания считать, что фамилия убитого – Тарновски, – закончил он свой рассказ. – Именно так предпочитали называть меня эти странные люди. Судя по всему, симпатий к Тарновски они не испытывали, но интересовал их не он, а его компания в целом. Возможно, теперь вся эта история закончилась и эта компания лежит сейчас здесь на берегу?
– Положение тел наводит на мысль, что убитые принадлежали к разным группировкам, – возразил следователь. – Но, возможно, я ошибаюсь. Последнее слово за экспертами. С тебя же, Лев Иванович, словесные портреты людей, которые принимали тебя за Тарновски. Может быть, мы еще успеем перехватить их на границе. Судя по твоему рассказу, все они были приезжие. Но если это так, то они должны были регистрироваться – на таможне, у пограничников, в милиции…
– Они могли и не регистрироваться, – задумчиво отозвался Гуров. – Вот ведь в чем загвоздка! Например, Тарновски точно нигде не регистрировался. Но откуда-то он здесь взялся? А кстати, что вообще произошло здесь ночью, как ты думаешь? Понимаю, что мое дело тут десятое, это ваши тайны, но уж поскольку такое портретное сходство с покойным…
– Трудно сказать, – замялся следователь. – Вчера скверная была погода. У нас тут есть рисковые ребята – в такую погоду даже в море выходят. Но еще раз повторяю, выводы делать рано. Нужны результаты экспертизы. Свидетелей попробуем найти. Хотя, честно говоря, не верю я, что были свидетели. Возможно, пограничники что-то знают. Возможно, две группировки просто забили здесь на берегу что-то вроде стрелки. Разные могут быть варианты.
– А где пограничники?
– Должны вот-вот подъехать. Задерживаются.
– Тогда я пошел, – объявил Гуров. – Хочу одну вещь проверить. Вам здесь все равно еще возиться, а я уж времени терять не буду. Мне вообще-то вечером в Москву выезжать. Сопровождать опасного преступника.
– Да уж наслышаны, – сказал следователь. – Но мы тебя все равно потревожим. Словесные портреты за тобой, Лев Иванович!
– Договор дороже денег, – ответил Гуров.
Он вернулся в город, чтобы забрать Крячко, который на этот раз из-за плохого самочувствия решил хорошенько выспаться и остался в гостинице.
– Куда едем? – поинтересовался Крячко, когда Гуров вызвал такси.
– К твоему родственнику, – ответил Гуров. – Нанесем визит вежливости. Все-таки родная кровь, тем более, что этот человек связан с морем.
– А что тебя так вдруг взволновало море? – удивился Крячко. – Честно говоря, у меня все родственные чувства давно прошли. А кости сегодня болят – сил нет! Должно быть, к непогоде.
Гуров рассказал про открытие, которое он сделал недавно на берегу моря, и Крячко забыл про свои болячки. Он присвистнул и хлопнул себя ладонями по коленям.
– Ничего себе! Значит, вся эта возня была не просто так! И ты думаешь, что Санек Державин имеет к этому отношение?
– Думаю, что он может посоветовать что-то дельное, – сказал Гуров. – Все-таки у моря человек живет.
На такси они быстро доехали до улицы Приморской. Отпустив машину, они отыскали дом Державина и постучались в запертые ворота.
Крячко обратил внимание, что и днем поселок выглядел ненамного приветливее, чем ночью. Как ему показалось, и собака за забором надрывалась яростнее, чем в прошлый раз.
– Не откроют, – мрачно заключил он. – Отшельники. Чрево Парижа. Ночные вампиры. Придется двери ломать. Вроде не по-родственному как-то получается…
Однако, несмотря на его мрачные предсказания, через довольно короткое время загремели засовы, злой мужской голос рявкнул: «Заткнись, Джек!» – и ворота распахнулись.
Перед ними стоял невысокий, плотный человек с грубоватым квадратным лицом, с тяжелым взглядом серых глаз, одетый в куртку из толстой непромокаемой ткани. Волосы на его голове были слегка встрепаны, точно человек только что встал с постели. Он пристально и недружелюбно оглядел незваных гостей и спросил:
– Ну и чего надо? Я вас не знаю, мужики. Если вы по делу, то быстро говорите, чего нужно, а то у меня собака не привязана. Мало ли – вырвется… Я ее не удержу. Чистый тигр!
– Если быстро, – хладнокровно сказал Гуров, – то охота поговорить про дот на берегу, в котором ты склад контрабандного товара устроил. Хочешь, чтобы дело возобновили? Если не хочешь, то собачку привяжи, и продолжим разговор дома, в спокойной обстановке. В противном случае мы тебя оставляем в покое и немедленно отправляемся к майору Веселову. Какой вариант выбираешь?
Хозяин зло сверкнул глазами и, не говоря ни слова, пошел привязывать собаку. Ворота остались открытыми. Гуров и Крячко вошли. Пес, осознавший, что возможности его ограничены, даже не шелохнулся. Только шерсть у него на загривке хищно топорщилась.
– Ну, проходите в дом, что ли! – буркнул хозяин.
Они поднялись на крыльцо. Дом был добротный, богатый, во дворе стояли «Жигули» последней модели.
– Видать, выгодное это дело – контрабанда! – с завистью сказал Крячко. – Хорошо живешь, родственничек!
– Не жалуюсь, – буркнул хозяин. – Только с чего ты взял, что я тебе родственничек? Я тебя не знаю.
– Ничего, скоро узнаешь, – пообещал Крячко. – Только после того, как ты на меня свою банду натравил, я генеалогическое древо ворошить уже не буду. Мне такая родня самому не нужна. Я хотел с тобой по-человечески, а ты…
Он махнул рукой. Державин задержал на нем мрачный взгляд, но ничего не сказал. Он привел гостей в отдельную комнату, где не было ничего, кроме стола и четырех стульев, и предложил садиться.
Уселись и некоторое время молча рассматривали друг друга. Потом Державин сказал:
– Если думаете, что напугали меня, то ошибаетесь. У меня тут родина. У меня тут на побережье половина жителей – родня. И не такая липовая, как вы, а настоящая. Серьезные люди есть.