* * *
Под сводную оперативно-следственную группу выделили вновь пристроенное крыло. Отделочные работы еще не везде закончились, сильно воняло краской и побелкой. Для размещения сотрудников группы предназначались три кабинета. Об этом свидетельствовали наспех приколоченные к дверям таблички.
Самый большой из трех кабинетов занял, как и полагается, начальник. Второй, поменьше, полагался его заместителю, подполковнику Капцу. В самую маленькую комнату загнали всех оперов и следователей. Здесь их всех и собрали на первое совещание.
Народу собралось прилично – человек пятнадцать. Многих из них Гуров знал лично. Толковых сыщиков и следователей среди них было всего двое или трое. Какой же начальник отдаст, пускай и на время, хорошего специалиста? Чем они будут заниматься, Гуров представлял себе довольно смутно. Похоже, остальные пребывали в том же неведении.
Ровно в двенадцать – хоть часы проверяй – дверь открылась, и перед трудовым коллективом появился новый начальник. Был он высок ростом, дороден телом. Капец трусцой семенил за шефом.
Генерал, не здороваясь, с гримасой величайшего отвращения шумно потянул носом воздух, пропитанный табачным дымом. Словно харкнуть собрался в своих новых подчиненных. Но не харкнул, а вместо этого заявил:
– Сильно много курите, товарищи оперативный и следственный состав. Отныне и навсегда курить, а также пить, есть и справлять прочие надобности будем во внерабочее время.
Потом затих и прислушался. Ничего так и не дождавшись, подытожил:
– Вопросов не имеется, тема закрыта. Переходим дальше. Что это висит?
Его палец замер, указывая в направлении висевшего на стене портрета экс-президента, утратившего к тому времени свою легитимность.
Ответа снова не последовало, поэтому Задумов вынужден был ответить сам себе:
– Форменное безобразие! Почему он у вас тут болтается? Почему до сих пор не повешен новый президент? Ах, не было указаний? Так вот, считайте это моим приказом за номером раз! Старого президента снять, нового повесить!
Капец приподнялся на цыпочки и подобострастно зашипел в начальственное ухо:
– А старого куда девать? Не на помойку же выбрасывать! Он ведь тоже при делах.
Задумов задумался, потом ткнул большим пальцем себе за спину, на противоположную стену:
– Его пока можно взад.
– Это уже два приказа, господин генерал, – поправил Гуров. – С какого прикажете начинать?
Лицо генерала вдруг стало приобретать нежно-фиолетовый оттенок. Вероятно, он так краснел. От гнева.
– Что еще за господин?! – загремел он. – Наши деды и отцы в Гражданскую войну господ били, да, видно, не всех добили! Так что обращайтесь ко мне «товарищ генерал».
Слово «товарищ» генерал произнес раскатисто, с особым нажимом на последнюю букву: «Товарищ-щ-щ». Прямо-таки прошипел в лицо Гурову.
Тот брезгливо поморщился.
– У меня дефект по линии уха-горла-носа. Шипящих не выговариваю, кричащих не слышу, а хамящих на дух не переношу. Поэтому попрошу вас обращаться ко мне «господин полковник». Считайте, что я из недобитых.
– С такими дефектами на пенсию надо идти, – влез Капец.
Гурову его нытье надоело.
– А преступления кто раскрывать будет? Ты, что ли? – рявкнул он на Капца. – Не забывай, дармоед, что паровоз тянем мы, опера! А ты и твои коллеги на нашем поезде катаетесь. И в свисток свистите. Как блохи на собаке.
Капец от растерянности не смог вымолвить ни слова, будто совершенно утратил дар речи.
Генерал Задумов не понял.
– При чем тут блохи? Блохи в свисток не свистят! Кончайте дискуссию, вы мне мешаете! – прервал он спорящих. – Я сейчас буду кончать, а это самый важный момент. В смысле организации процесса. Так вот, каждое утро и каждый вечер мы будем встречаться здесь, за общим столом. Будем отчитываться в проделанной работе и сообща принимать решения. Предпримем мозговой, так сказать, таран.
– Мозгами лучше не таранить, они для другого предназначены, – заметил Гуров.
– Особенно запеченные, в горшочке, – не удержался от реплики Крячко.
Теперь Задумов заметил и Станислава. И не замедлил обрушить на его голову пламенную речь:
– Вы, товарищ, с милиции или сатирик в цирке? Так держите себя в рамке и не надо показывать меня дураком! Этого не требуется. Речь идет о том, чтобы работать головным, так сказать, умом! Для этого существуем мы с товарищем Капцом. И мозги у нас не в горшочке, а где им полагается. А вы грубо стараетесь нас всех перебить! Знаете, чего вам не хватает? Интеллигентности! Об этом как раз говорил наш великий писатель Солженицын – слишком все умные стали. А в чем разница? В дисциплине! Поэтому нам умных не надо, нам надо исполнительных.
Гуров принял выступление на свой счет и только руками развел:
– Ну, раз сам Солженицын вам такое сказал, то я молчу.
– И правильно делаете, – одобрил Задумов. – Потому что он – гений. Вам не чета.
– А это наш гений. Гений сыска, – снова вступился за друга Станислав.
Задумов сморщил и без того невысокий лоб. Так он удивлялся.
– Сыска? – переспросил он. – Странная фамилия. Украинская, что ли? У нас в роте старшина был по фамилии Пыпко. Мы его звали Пыпыско. Хохол, понимаешь, но хлопец геройский. Мне ваше лицо знакомо. Вы кто?
Генерал слушал Крячко, а смотрел на Гурова.
– По национальности? – уточнил Гуров.
– По званию!
– По званию он полковник, – снова подсказал за друга Станислав.
Задумов измерил Гурова взглядом, как опытный гробовщик будущего клиента. Усмехнулся с удовлетворением.
– Так вот, товарищ полковник, гениальность свою вам придется доказать не на словах, а на службе. Я лично буду за вами следить, учтите это. А то – гений! Сыска-Пыпыска, понимаешь! – И обвел присутствующих требовательным взором.
Подполковник Капец понял намек и громко засмеялся. Остальные озадаченно молчали. Им было не до смеха. С этим идиотом им предстояло работать по сложному делу.
Генерал был несколько разочарован реакцией своих новых подчиненных.
– Ну-ка, оставить смех! – строго приказал он.
Капец, единственный, кто смеялся, дисциплинированно захлопнул рот, при этом громко щелкнул зубами, как каблуками, и едва не откусил себе язык.
– А сейчас всем можно покурить, оправиться и через пятнадцать минут всем собраться на пресс-конференцию. Ровно в тринадцать ноль-ноль. У кого электронные часы – в тысячу триста. Вопросов нет?
Народ безмолвствовал. Задумову это понравилось, и он отеческим тоном сообщил:
– Если кому что непонятно, то мы это решим легко. В народном хозяйстве всегда руки нужны. Кирпич ложить, коров доить, улицы подметать. Держать никого не станем. Ну, и наоборот, если, например, кто заметил недостатки в работе товарищей, я всегда готов выслушать. Лично. Тет, как говорится, на тет. В любое время дня и ночи, с девяти до восемнадцати. По понедельникам и четвергам. Докладывайте.