Впрочем, сил и без того хватало с избытком. Задумов и Капец корректировали план операции. Он должен был сработать молниеносно и одновременно по всей столице.

Капец, как бы между прочим, заглянул в кабинет к полковникам.

– Слушай, – спросил он Гурова. – Как думаешь, по каким объектам нам еще стоит поработать? Где эти педрилы кучкуются?

Из его вопроса сыщик делал вывод, что начальство не имеет о цели предстоящей операции ни малейшего представления.

– Где же им кучковаться, как не в ночных клубах, – ответил он. – Бери справочник и выписывай названия: «Голубой гром», «Голубой кит», «Голубой солдат», «Гей, славяне!» и тому подобные.

– Ага, – Капец потер руки и скрылся за дверью.

Гуров и Станислав весело посмотрели друг на друга.

– Представляешь, что тут сейчас начнется?

– Конечно – Содом и Гоморра. В прямом смысле этих названий.

Немного погодя Гуров снова умудрился испортить удовольствие генералу Задумову. Он категорически заявил, что поскольку «сто двадцать первая» статья старого кодекса отменена, то участвовать в облаве на педиков он отказывается. И полковник Крячко тоже.

– Я с вами еще поговорю! – в ярости прорычал Задумов и оставил обоих полковников дежурить по штабу.

Когда войска отбыли на операцию, Гуров заглянул в туалет. Там поперек белой стены чем-то черным было написано: «Задумов сакс». Между этими словами чья-то услужливая рука – вероятно, она принадлежала Капцу – приписала: «Англосакс». Получилось глупо, зато не так обидно.

* * *

В это же самое время страховщик Страховский спустился в подземный гараж ночного клуба «Спрут» и сел в свою машину. Его немного трясло. Только что он разговаривал с Ростиком Вишневским. Его догадка подтвердилась. Ростик участвовал не в одной и не в двух махинациях.

Но главным итогом беседы было не это. Изрядно подвыпивший Ростик выболтал имя своего шефа. Страховскому удалось записать сказанное на мобильник. Теперь он мог поторговаться.

В то же время он понимал, что сильно рисковал и совсем забыл об осторожности. Все-таки надо было позвонить Гурову. Собственно, это не поздно было сделать и сейчас. Страховский достал мобильник и начал нажимать кнопки.

Скрип на заднем сиденье заставил его вздрогнуть. Он даже не пытался оглянуться. Ужас парализовал страховшика. Выстрелом его отбросило на руль. Второй, контрольный, выстрел в голову оказался уже практически лишним.

Среда

Ночь выдалась тяжелой. Наверное, так выглядел Смольный накануне Великой Октябрьской социалистической революции. Только вместо перепоясанных лентами хмурых матросов в коридоре дымили табаком не менее хмурые милиционеры с короткоствольными автоматами через плечо.

Гуров и Крячко сидели на приемке. Они оформляли задержанных, которых автобусами подбрасывали бравые орлы-задумовцы. Кто бы мог подумать, что в столице столько извращенцев!

Документов с них не требовали – все равно сверять их не было ни времени, ни возможности. Данные писали со слов пленников, после чего отправляли их в отстойник. Роль отстойника исполнял актовый зал, где еще недавно генерал Задумов выступал перед журналистами.

Застоявшийся, пропитанный табачным дымом воздух в клочья рвали протестующие крики, исполненные обиды и глубокого негодования:

– Почему меня арестовали? На каком основании?!

Сыщики резонно возражали:

– Вас не арестовали, а задержали. Юридическое основание – устное распоряжение генерал-майора Задумова за номером три нуля дробь шишнадцать.

Затем записанного отправляли в актовый зал, а его место занимал следующий. Записанные уходить не хотели и требовали разъяснений, но сыщики были непреклонны.

– Пройдите в зал.

– Но я…

– В зал, сэр!

– Я требую адвоката! – кричали пленники.

– А вот я бы сейчас предпочел холодного пивка, – признался Крячко.

Улов отличался разнообразием. Преобладали в нем люди творческих профессий, в основном свободные художники: стилисты, дизайнеры, артисты, музыканты. Эти своей нестандартной ориентации и не скрывали. Несколько скромнее держались люди бизнеса. Гуров узнал одного очень известного продюсера, но виду не подал и в протокол его записал как Федора Михайловича Достоевского, торговца черным деревом.

Гуров и Крячко складывали протоколы в стопки. Постепенно высота этих стопок стала приближаться к Вавилонской башне, а задержанным в актовом зале стало не хватать стульев. Но тут, к счастью для всех, трижды пропел петух, ночь кончилась – и по коридору затопали тяжелые башмаки генерала Задумова.

Генерал вернулся с охоты усталым, но счастливым. Ловцов и загонщиков он милостиво отпустил по домам, отсыпаться. А сам примчался вершить строгий и правый суд. Он прошествовал в свой кабинет с видом триумфатора и с порога объявил:

– Всех ко мне на допрос!

Станислав отложил ручку, отодвинул недописанный протокол и со вздохом поглядел на друга.

– Наш герой еще не понял, с кем связался, – заметил он.

– Ничего, скоро поймет, – обнадежил его Гуров.

На то, чтобы понять, у генерала ушло от силы минут десять.

Сначала на него обрушились потоки площадной брани, к чему он вовсе не привык. Среди задержанных оказалось много людей весьма влиятельных, которым было совершенно наплевать на огласку их интимных особенностей, а некоторые этим даже бравировали.

Потом начались звонки. Звонили из таких инстанций, что у незадачливого генерала холодок, бежавший вначале по позвоночнику, сменился ручейками ледяного пота. Возможно, он даже задумался, впервые в жизни. И, видимо, пришел к неутешительным выводам.

Задумов загнал всех задержанных обратно в актовый зал и заперся у себя в кабинете. Там он начал запоем хлестать валерьянку. В короткий срок валерьянкой провоняло не только помещение, но и окрестности. Вонь, исходящая из окна его кабинета, привлекла целое стадо кошек. Следом за кошками к месту событий на запах падали подтянулись и журналисты.

Когда Гуров снова увидел своего временного начальника, то не сразу признал его. Тот был бледен и, кажется, даже похудел.

– Выпускайте всех, на хер, – сквозь зубы процедил Задумов.

Станислав поднял на генерала удивленные глаза и указал на горы заполненных протоколов.

– А с этим что делать?

Ничего не ответил Задумов, только вяло махнул рукой. И снова скрылся в своем кабинете.

Гуров похлопал Станислава по плечу.

– Ну что, иди, неси им свободу. Может, с них по рублю за выход брать? Неплохое состояние сколотить можно.

Крячко прошел в актовый зал, поднялся на трибуну и постучал кулаком, требуя тишины. Не сразу, но зал затих.