Но Джеки можно было доверять. Он вместе с Рики вырос.
– Да многие ее видели, - сказал я.
– Да, но никто ничего не говорит. Эти хмыри с гор молчат, потому что один из них замешан. А местные молчат, потому что Илай всем велел заткнуться. Вот об этом как раз и говорят…
Я верил ему. И ни секунды не сомневался, что Илай Чандлер нажал на баптистскую братию, чтобы всем заткнуть рты, по крайней мере пока не будет убран хлопок.
– А что насчет Сиско?
– Да их вообще не видно. Легли на дно. Похороны были в прошлую пятницу. Могилу они сами рыли. Похоронили его позади методистской церкви. Стик с них глаз не спускает.
В разговоре опять возникла долгая пауза, а джин между тем продолжал грохотать позади нас. Джеки скрутил новую сигарету, прикурил и потом сказал:
– Я тебя видел там, когда шла драка.
Я почувствовал себя так, словно меня застукали на месте преступления. И все, что я смог из себя выдавить, было:
– Ну и что?
– Я тебя видел, ты был там вместе с мальчишкой Пинтером. А когда этот болван с гор схватил палку, я поглядел на вас и подумал, что этим малышам не стоит на такое смотреть. И был прав.
– Хотел бы я, чтобы меня там не было…
– Я тоже, - сказал он и выпустил аккуратное колечко дыма.
Я бросил взгляд в сторону джина, чтобы убедиться, что Пап-пи стоит достаточно далеко. Он все еще был внутри здания, в офисе, где владелец джина держал все свои бумаги. Между тем сюда подъезжали новые прицепы, они выстраивались позади нас.
– Ты со Стиком говорил? - спросил я.
– Не-а. И не думал. А ты?
– Говорил. Он приезжал к нам.
– А с этим болваном с гор он тоже говорил?
– Ага.
– Значит, Стик знает, как его зовут?
– Надо думать.
– Так почему ж он его не арестовал?
– Не знаю. Я сказал ему что там было трое на одного.
Он крякнул и сплюнул в кусты.
– Все верно, их было трое против одного, но совсем не обязательно было кого-то убивать. Мне эти Сиско вовсе не нравятся, они никому не нравятся, но ему не следовало их так избивать.
Я ничего не сказал на это. Он затянулся и продолжал говорить, а дым выходил у него изо рта и ноздрей.
– У него все лицо было красное и глаза так и сверкали! А потом он вдруг остановился и посмотрел на них, как будто его призрак какой схватил и заставил остановиться… А потом отошел назад и выпрямился и еще раз глянул на них, на лежащих, так глянул, как будто это сделал не он, а кто-то другой… Потом повернулся и ушел, пошел на Мэйн-стрит, а все остальные Сиско и другие бросились к этим ребятам… Они взяли пикап Роу Данкана и отвезли всех домой. Джерри так и не очнулся. Роу сам повез его в больницу, прямо посреди ночи. Но он говорит, что Джерри уже был мертвый. Череп пробит. Двоим другим еще повезло, они не умерли. Он ведь и их тоже здорово избил, как и Джерри. Никогда такого не видел.
– Я тоже.
– Я в на твоем месте пока что избегал таких драк. Ты еще слишком мал.
– Не беспокойся за меня. - Тут я посмотрел в сторону джина и увидел Паппи. - А вот и Паппи идет.
Он уронил окурок и затоптал его.
– Никому не говори, что я тебе сказал, ладно?
– Конечно.
– Неохота мне связываться с этим болваном с гор.
– Никому не скажу.
– Передавай привет Рики. Напиши ему, чтобы держался, пока я туда не прибуду.
– Напишу, Джеки.
И он растворился в темноте так же беззвучно, как появился.
Еще один секрет, который надо хранить.
Паппи отцепил прицеп и сел за руль. «Не стану я ждать три часа!» - пробормотал он и завел двигатель. Он отъехал от джина и направился вон из города. Где-то поздно ночью кто-то из рабочих джина подцепит наш прицеп маленьким трактором и потащит его к джину. Хлопок будет засосан по трубопроводу в джин, и пару часов спустя наружу выползут две аккуратные кипы. Их взвесят, а затем от каждой кипы отрежут по образцу, которые отложат в сторонку, где их потом будет оценивать покупатель. После завтрака Паппи вернется к джину, чтобы забрать прицеп. Он осмотрит кипы и образцы и придумает себе еще какую-нибудь причину, чтобы поволноваться.
* * *
На следующий день пришло письмо от Рики. Бабка положила его на кухонный стол, где мы его и увидели, когда ввалились через заднюю дверь, с натруженными спинами и едва волоча ноги. Я собрал в тот день семьдесят два фунта хлопка, настоящий рекорд на все времена для семилетнего мальчишки, хотя такие рекорды никто не регистрировал, потому что все любят приврать. Особенно мальчишки. Паппи и отец сейчас каждый день собирали по пятьсот фунтов.
Бабка пела и улыбалась, и мы поняли, что в письме хорошие новости. Она тут же схватила его и прочитала нам вслух. Она уже выучила его к тому времени наизусть.
"Дорогие мама и папа, Джесси и Кэтлин и Люк!
Надеюсь, что дома все в порядке. Никогда не думал, что буду скучать по сбору хлопка, но мне сейчас точно очень хочется быть дома. Я по всем по вам скучаю - по ферме, по жареным цыплятам, по «Кардиналз». Никак не могу поверить, что «Доджерс» выиграли чемпионат. Мне от этого тошно.
А у меня тут все в порядке. Здесь сейчас тихо. Мы больше не на передовой. Мою часть отвели миль на пять в тыл, так что мы отсыпаемся. Тут хорошо, нам тепло, мы отдыхаем, нас отлично кормят, и мы ни в кого не стреляем.
Я уверен, что скоро буду дома. Есть ощущение, что все тут потихоньку закругляется. Доходят слухи о мирных переговорах и всем таком прочем, так что мы держим пальцы скрещенными.
Я получил от вас целую пачку писем, это было здорово! Так что пишите. Люк, твое письмецо было уж слишком короткое, напиши мне еще, подлиннее.
Все, надо бежать.
Всем привет, Рики".
Мы передавали письмо друг другу и перечитывали снова и снова, а потом Бабка спрятала его в коробку из-под сигар, стоявшую рядом с радиоприемником. В ней хранились все письма от Рики, и нередко, зайдя ночью в кухню, можно было обнаружить там Паппи или Бабку, которые их перечитывали.
Новое письмо заставило нас забыть про натруженные мышцы и обгоревшую кожу, мы быстренько поели, чтобы потом усесться вокруг стола и написать Рики ответные письма.
Разложив бумагу на своей дощечке для письма с изображением индейского вождя, я взял карандаш и принялся излагать для Рики историю про Джерри Сиско и Хэнка Спруила со всеми подробностями. Кровь, разбитый в щепки деревянный брусок, Стик Пауэрс, все-все-все. Я не знал, как пишутся многие слова, так что действовал по наитию. Кто-кто, а уж Рики-то простит меня за ошибки в правописании. А поскольку мне не хотелось, чтобы кто-то из наших увидел, что я распространяю сплетни аж до самой Кореи, я тщательно прикрывал рукой свою дощечку.