Я уже приближался к концу длинного ряда хлопчатника, упиравшегося в густые заросли по берегу Сайлерз-Крик, когда услышал чьи-то голоса. Стебли здесь были особенно высокие, так что меня за их густой листвой было совершенно не видно. Мешок был наполнен наполовину, а я уже мечтал о поездке в город после ленча, о кино в «Дикси» с кока-колой и поп-корном. Солнце стояло почти прямо над головой; должно быть, время подходило к полудню. Я решил повернуть назад и идти обратно к прицепу, аккуратно собирая весь хлопок, и эффектно закончить день.
Услыхав голоса, я упал на одно колено и медленно и беззвучно уселся на землю. Мне долго ничего не было слышно, и я уже решил, что ошибся, когда до меня донесся голос девушки, едва доносившийся сквозь заросли к тому месту, где я сидел. Она была где-то справа, только я не мог понять, как далеко.
Я медленно поднялся, выглядывая сквозь стебли, но ничего не увидел. Тогда я снова пригнулся и начал пробираться вдоль этого ряда хлопка к его концу, оставив пока свой мешок. Я полз и замирал, полз и замирал, не производя ни звука, пока опять их не услышал. Она была через несколько рядов от меня и, думаю, пряталась за их листвой. Я замер на несколько минут, пока не услышал ее смех, приглушенный зарослями, и тут я понял, что это Тэлли.
Долгое время я стоял на четвереньках, раскачиваясь взад-вперед и пытаясь представить себе, что она там делает, спрятавшись в поле как можно дальше от прицепа. Потом я услышал другой голос, мужской, и решил подобраться поближе.
Нашел дырку пошире между стеблями и пролез сквозь первый ряд совершенно беззвучно. Ветра не было, листья и коробочки не шевелились и не шуршали, так что мне вновь пришлось замереть. И набраться терпения. Потом я пролез сквозь второй ряд и стал ждать, когда вновь раздастся чей-нибудь голос.
Долгое время они молчали, и я уже начал беспокоиться, что они меня услышали. Потом кто-то захихикал, вновь зазвучали оба голоса, и снова начался тихий, приглушенный разговор, который я едва слышал. Я растянулся плашмя и оглядел окрестности с земли, где стебли были толще всего, но не было ни листьев, ни коробочек. Я уже почти различал что-то в нескольких рядах хлопчатника от себя, может, темные волосы Тэлли, а может, и нет. Но решил, что я уже достаточно близко к ним подобрался.
Поблизости никого не было. Все остальные - Спруилы и Чандлеры - двигались назад к прицепу. Мексиканцы были далеко, отсюда не было видно ничего, кроме их соломенных шляп.
Хотя я сидел в тени, пот с меня тек ручьями. Сердце колотилось, во рту пересохло. Тэлли прячется в хлопчатнике с мужчиной, делает что-то плохое, а если нет, то зачем им там прятаться? Мне хотелось что-нибудь сделать, чтобы остановить их, но я понимал, что не имею на это права. Я был еще мальчишка, который просто шпионит за ними, вмешиваясь в их личные дела. Я подумал было убраться оттуда, но голоса меня остановили.
А потом рядом появился щитомордник, водяной щитомордник, которых полно в Арканзасе. Они живут около рек и ручьев, но иногда довольно далеко отползают от них, чтобы погреться на солнце и что-нибудь сожрать. Каждую весну, когда мы заняты севом, это самое обычное зрелище - видеть, как они ползут позади плуга или бороны. Они были толстые, черные, агрессивные и ядовитые. Их укус редко бывает смертельным, но я слыхал множество историй об ужасных смертях.
Если такой попадался, его просто убивали палкой, мотыгой или еще чем-нибудь, что окажется под рукой. Они не так проворны, как гремучие змеи, да и не атакуют сразу, как те, но все равно это гнусные и опасные создания.
Этот щитомордник полз вдоль ряда хлопчатника прямо ко мне и был уже меньше чем в пяти футах. Мы с ним оказались буквально лицом к лицу. Я был так поглощен подглядыванием и подслушиванием, что совершенно забыл обо всем остальном. В ужасе я испустил крик, вскочил на ноги и рванул прочь сквозь ряды хлопка.
Мужской голос позади меня произнес что-то более громко, но в этот момент я был больше озабочен змеей. Я упал на землю возле своего мешка для хлопка, надел его лямку на плечо и пополз в сторону прицепа. Когда я удостоверился, что щитомордник остался далеко позади, я остановился и прислушался. Ничего. Полная тишина. И никто за мной не гонится.
Я медленно выпрямился и осмотрелся. Справа, через несколько рядов от меня, повернувшись ко мне спиной, двигалась Тэлли - мешок для хлопка на плече, соломенная шляпа сдвинута набок; она спокойно продвигалась вперед, будто ничего не случилось.
А слева, продираясь сквозь заросли и пригибаясь, как шпион, появился Ковбой.
* * *
По субботам после ленча Паппи по большей части старался найти какую-нибудь причину, чтобы отсрочить нашу поездку в город. Мы съедали наш ленч, потом я проходил через все унижения мытья и отскребывания, а потом он находил себе какое-нибудь дело, потому что хотел заставить нас ждать. То в тракторе что-то ломалось и требовало немедленного ремонта. И он начинал ползать вокруг «Джона Дира» со своими старыми гаечными ключами, без конца рассуждая о том, что следует сделать немедленно для его починки и что надо купить в городе необходимые запчасти. Или вдруг оказывалось, что у грузовика как-то не так работает мотор и суббота после ленча - самое подходящее время с ним повозиться. Или что насос на колодце требует проверки. А иногда он усаживался за стол на кухне и занимался разной писаниной - правда, ее немного требовалось для ведения дел на нашей ферме.
В конце концов, когда все уже начинали беситься, он долго мылся, после чего мы все же отправлялись в город.
Маме не терпелось поглядеть на самого юного гражданина округа Крэйгхед, пусть он и был Летчером, так что пока Паппи возился в сарае с инструментами, мы загрузили овощами четыре коробки и отправились за реку. Отец воздержался от участия в этой поездке. Предполагаемый отец ребенка приходился ему братом, значит, сам он становился предполагаемым дядей новорожденного, а признать такой факт отец явно был еще не готов. Кроме того, я уверен, у него не было никакого желания снова вступать в пререкания с мистером Летчером.
Мама вела пикап, а я молился, и мы кое-как вполне благополучно преодолели мост. На другом берегу она остановила грузовик и выключила мотор. Пока она переводила дух, я решился. И сказал:
– Мам, мне тебе кое-что надо рассказать.
– Отложить нельзя? - спросила она, наклоняясь к замку зажигания.
– Нет.
Мы сидели в разогретом грузовичке, стоявшем на узкой грунтовой дороге в двух шагах от моста, и поблизости не было видно ни домов, ни других машин. И место, и время идеально подходили для серьезного разговора.
– Ну, что стряслось? - спросила мама, складывая руки на груди. Она, похоже, решила, что я совершил какой-то ужасный поступок.
У меня накопилось что-то очень много разных секретов. Хэнк и избиение братьев Сиско. Купание Тэлли в речке. Рождение ребенка у Либби. Но эти пока могут подождать. Я уже стал настоящим специалистом по хранению тайн. А вот последним непременно надо было поделиться с мамой.