Дамы собрались вокруг стола с десертом и начали раздавать сладкое. Деуэйн в итоге получил свое ореховое мороженое. А я выбрал себе парочку шоколадных пирожных с молочным кремом, изготовленных миссис Лу Кайнер. Минут двадцать вокруг стола с десертом творилось настоящее светопреставление, но какой-то порядок все же соблюдался. Оба проповедника стояли в середине толпы и оба поглощали мороженое в не меньших количествах, чем все остальные. Оба судьи от десерта отказались, ссылаясь на жару как основную причину того, что они в конце концов перестали есть.
Потом кто-то крикнул: «Мяч в игру!», и толпа хлынула к задней линии поля. Тренером команды методистов был мистер Даффи Льюис, фермер, живший к западу от города, и, по словам Паппи, человек, мало понимавший в бейсболе. Однако после четырех поражений подряд Паппи гораздо реже высказывал свое невысокое мнение о мистере Льюисе. Судьи позвали тренеров обеих команд на совещание, состоявшееся позади пластины «дома», и они там долгое время обсуждали блэк-оуковскую версию бейсбольных правил. Они тыкали пальцами в сторону забора и столбов, указывали на ветки деревьев, нависавшие над полем, - у каждого были свои правила и свой опыт. Паппи был по большей части не согласен с тем, что говорили судьи, так что споры все продолжались.
Команда баптистов была принимающей в прошлом году, так что нынче мы первыми играли в нападении. Питчером у методистов выступал Бак Прескотт, сын мистера Прескотта по кличке Зубрила, одного из самых крупных землевладельцев в округе Крэйгхед. Баку было чуть за двадцать, и он уже два года учился в университете Арканзаса, что в наших местах было большой редкостью. Он уже выступал питчером в студенческой команде, но там возникли какие-то проблемы с тренером. Он был левша и всегда бросал крученые; в прошлом году он обыграл нас со счетом девять - два. Когда он вышел к «горке», я понял, что нам нынче будет нелегко. Первый бросок был несильный, навесной и крученый; он пошел высоко и упал в аут, но это все равно было засчитано как страйк, и Паппи тут же стал орать на судью. Первых двух бэттеров Бак не пустил дальше первой базы, следующих двух выбил в аут, а потом вывел из игры моего отца, пустив высокий «флай» в центр поля, где его поймал кто-то из защитников.
У нас питчером был Дьюк Ридли, молодой фермер, у которого было семеро детей; его подачи даже я мог отбить. Он, правда, утверждал, что однажды играл питчером на Аляске, во время войны, но подтвердить это было некому. Паппи считал, что это вранье, а после того, как я посмотрел на его игру в прошлом году, когда его просто закидали мячами, у меня тоже возникли серьезные сомнения по этому поводу. Он отдал первую базу первым трем бэттерам противника, заработав всего один страйк, и я уже начал опасаться, что Паппи вот-вот бросится к «горке» и искалечит его. Тут новый бэттер противника пропустил мяч, и тот попал нашему кэтчеру. Их следующий парень отбил мяч на высокий «флай», влево и недалеко. Нам повезло, когда их шестой бэттер, мистер Лесли Хёрдл - ему уже исполнилось пятьдесят два и он был самым старым игроком в обеих командах - высоко отбил следующий мяч далеко вправо, где наш аутфилдер Бенни Дженкинс, игравший босиком и без перчатки, поймал его голыми руками.
Игра превратилась в дуэль питчера и бэттера, но вовсе не потому, что подачи были сильные, а оттого, что бэттеры обеих команд не могли отбить ни одного мяча. Мы потащились обратно к столу с десертом, где раскладывали по тарелкам последние, уже растаявшие остатки мороженого. К третьему иннингу дамы из обеих конгрегации уже сбились в маленькие тесные группки и занялись сплетнями - для них игра не представляла особого интереса. Где-то неподалеку, в одной из машин, работал радиоприемник, и до меня донесся голос Харри Карая. «Кардиналз» играли против «Кабз», это был финальный матч сезона.
Когда мы с Деуэйном шли от стола с десертом, взяв себе по последнему стаканчику мороженого, то проходили мимо группы в полдюжины молодых женщин, сидевших на одеяле. Они отдыхали и разговаривали. «А сколько ей лет, этой Либби?» - спросила одна из них.
Я остановился, откусил мороженого и стал смотреть поверх их голов в поле, где шла игра, как будто меня вовсе не интересовало, о чем они говорят.
– Ей всего пятнадцать, - ответила другая женщина.
– Она же из Летчеров. Скоро еще принесет.
– Это мальчик или девочка?
– Как я слышала, мальчик.
– А отец кто?
– Без понятия. Она так никому и не сказала.
– Пошли, - сказал Деуэйн, ткнув меня локтем в бок. Мы пошли дальше и приблизились к первой базе. Я так и не разобрался: то ли я испытывал облегчение, то ли испуг. Значит, слух о том, что Либби родила, уже распространился, но отца ребенка так и не установили.
Долго это не протянется, подумал я. И тогда нам конец. У меня будет двоюродный братец по фамилии Летчер, и всем это станет известно.
Жесткая дуэль питчеров закончилась в пятом иннинге, когда игроки каждой команды по шесть раз достигли «дома», заработав по шесть очков. В течение тридцати минут мячи летали во всех направлениях - за штрафные линии, вообще в никуда, мимо зоны страйка, в аутфилд, мимо полевых игроков. Мы дважды меняли питчеров, а потом я понял, что нам грозит беда, потому что Паппи вышел к «горке» и ткнул пальцем в моего отца. Он не был сейчас питчером, но к этому времени других уже не осталось. Он подавал низко, да и иннинг вскоре завершился.
– Мьюзиэл подает! - заорал кто-то. Или он ошибся, или пошутил. Стэн Мьюзиэл мог многое, но никогда раньше не играл питчером. Мы бегом бросились мимо болельщиков к площадке, где были запаркованы машины. Возле «доджа» 1948 года, что принадлежал мистеру Рейфу Хенри, уже собралась небольшая толпа. Приемник был включен на полную громкость, и Харри Карай разорялся вовсю - действительно, Стэн-Настоящий-Мужчина стоял на «горке» и подавал мячи на бэттера «Кабз», Фрэнки Баумхольца, игрока, с которым соревновался весь сезон за титул лучшего отбивающего. Толпа на стадионе «Спортсменз-парк» была в восторге. Харри орал в микрофон. Мы были потрясены, узнав что Стэн играет на «горке».
Баумхольц отбил низкий мяч к третьей базе, и Мьюзиэла отправили назад в центр поля. Я сбегал к нашей первой базе и сказал Паппи, что Стэн только что играл питчером, но он мне не поверил. Я сказал отцу, и он тоже посмотрел на меня с сомнением. Методисты вели со счетом восемь - шесть, кончался седьмой иннинг, и в лагере баптистов росло напряжение. Даже хорошее наводнение не вызвало бы такого волнения, по крайней мере в данный момент.
Было жарко, не меньше чем девяносто пять по Фаренгейту. Игроки были все мокрые от пота, чистые комбинезоны и белые воскресные рубашки прилипли к телу. И двигались они помедленнее - плата за всех съеденных цыплят и картофельный салат - и недостаточно старались, чтобы угодить Паппи.
Отец Деуэйна не играл, так что они вскоре уехали. Потом ушло еще несколько человек. Мексиканцы все еще торчали под своим деревом возле столба у правой штрафной линии, но теперь уже лежали, растянувшись на траве, и, кажется, спали. Дамы еще более увлеклись своими сплетнями в тени деревьев; им было совершенно безразлично, кто выиграет.