В кафетерии было многолюдно и жарко, к тому же плакали и другие дети. Тео и Хулио укрылись в маленьком конференц-зале наверху, где мама Тео иногда принимала клиентов из приюта.
— Ты поговорил с кузеном? — спросил Тео, закрыв дверь.
— Да. Он сказал, что придет, но я точно не знаю. Он очень нервничает, Тео. Не удивляйся, если он не покажется тебе на глаза.
— Ладно. Давай поработаем над алгеброй.
— Это обязательно?
— Хулио, у тебя тройки. Это не очень хорошо. Ты должен получать четверки.
Через десять минут оба заскучали. Тео не мог сосредоточиться, поскольку его мысли занимал кузен Хулио и его возможные показания, которые могли стать на процессе чем-то вроде разорвавшейся бомбы. Хулио же ленился — он ненавидел алгебру. У Тео зазвонил мобильный телефон.
— Это моя мама, — сказал он, открывая «раскладушку».
Миссис Бун уходила из офиса и беспокоилась о нем. Тео заверил ее, что все хорошо: он усиленно занимается с Хулио и успеет к горячему китайскому ужину, хотя, возможно, к моменту его прихода он уже превратится в холодный китайский ужин. Да и какое это имело значение: горячий или холодный?
Когда он закрыл телефон, Хулио произнес:
— Это очень круто, что у тебя есть мобильник.
— Я не единственный школьник с мобильным телефоном, — сказал Тео. — К тому же он только для местных звонков, без выхода на междугородную и международную связь.
— Все равно круто.
— Это всего лишь телефон, не компьютер.
— Ни у кого в моем классе нет мобильников.
— Ты пока семиклассник. Подожди до следующего года. Как думаешь, где сейчас твой кузен?
— Давай ему позвоним.
Тео поколебался, потом подумал: «Почему нет?» Он же не мог весь вечер прождать этого парня. Тео набрал номер, передал трубку Хулио. Послушав пару секунд, тот сообщил:
— Голосовая почта.
И тут раздался стук в дверь.
Кузен Хулио все еще был в рабочем костюме цвета хаки с надписью «Гольф-клуб Вейверли-Крик» крупными буквами на рубашке сзади и гораздо меньшими — на кармане спереди. На форменной кепке красовались те же слова. Он был не намного крупнее Тео и уж точно выглядел моложе восемнадцати-девятнадцати лет. Его темные глаза бегали туда-сюда, и Тео показалось, будто он уже готов уйти.
Парнишка отказался пожать руку Тео и назвать свое имя или фамилию. Он быстро заговорил с Хулио по-испански. В их словах сквозило напряжение.
— Он хочет знать, почему должен тебе доверять, — перевел Хулио.
Тео был благодарен ему за помощь, поскольку не понял почти ничего. Он сказал:
— Послушай, Хулио, как насчет того, чтобы вспомнить все, что было? Он пришел к тебе, ты пришел ко мне, и вот я здесь. Не я начал этот процесс. Если он хочет уйти — до свидания. Я тоже буду счастлив отправиться домой.
Это была резкая реплика, и по-английски она прозвучала довольно грубо. Хулио перевел слова Тео на испанский, и кузен метнул на него злобный взгляд, словно его оскорбили.
Тео не хотел уходить, хотя знал: лучше всего так и сделать. Он был не настолько глуп, чтобы в это ввязываться. Он повторял себе, что пора убираться, но, если честно, был счастлив находиться здесь и сейчас.
— Скажи ему, что мне можно доверять и что я не передам никому его слова, — попросил он Хулио.
Тот перевел, и его кузен, похоже, немного успокоился.
Тео стало очевидно, что парень сильно обеспокоен и действительно нуждается в помощи. Хулио продолжал тараторить по-испански. Он нахваливал Тео, который кое-какие его слова понимал.
Кузен улыбнулся.
Тео распечатал цветную спутниковую карту площадки Крик из «Гугла» и отметил на ней дом Даффи. Кузен, так и не назвавший своего имени, начал рассказ. Он указал на место под деревьями у доглега на шестом фервее и быстро заговорил о том, что видел. Он сидел на каких-то бревнах неподалеку от речки, прямо за деревьями, и ел ленч, когда увидел, как мужчина вошел в дом через заднюю дверь и вышел оттуда через пару минут. Хулио упорно переводил, часто останавливая кузена, чтобы сформулировать все по-английски для Тео. Тео же, к собственной радости, понимал все больше и больше, по мере того как привыкал к особенностям речи кузена Хулио.
Парнишка описал, какая суета началась на поле после прибытия полиции и какие поползли слухи. По словам одного его друга, парня из Гондураса, обслуживавшего столики в клубном ресторане-гриль, мистер Даффи сидел там за поздним ленчем с напитками, когда получил известие об убийстве жены. Он устроил целую сцену, выскочил вон, запрыгнул в электромобиль и помчался домой. Этот друг сказал, что на мистере Даффи были черный свитер, широкие коричневые брюки и красно-коричневая кепка для гольфа. Точное совпадение, заявил кузен. Такая же одежда была на мужчине, который заходил в дом Даффи на несколько минут.
Тео достал из папки четыре фотографии Питера Даффи. Эти снимки он нашел в Интернете, в архиве выпусков ежедневной газеты Страттенберга, затем увеличил до размера восемь на десять дюймов. Он разложил их на столе. Кузен Хулио не смог опознать мистера Даффи. Он находился на расстоянии от шестидесяти до ста ярдов от дома, когда увидел того мужчину. Мужчина напоминал человека, изображенного на фотографиях, но сказать, что это мистер Даффи, кузен не мог. Зато он точно знал, как мужчина был одет.
Опознание подозреваемого кузеном способно было помочь следствию, но не имело решающего значения. Конечно, легко установить, во что был тогда одет мистер Даффи. И тот факт, что свидетель видел, как человек в такой же одежде входил в дом за минуту до убийства, обеспечит осуждение обвиняемого — по крайней мере по мнению Тео.
Слушая, как Хулио переводит слова кузена на испанский, Тео пристально за ним наблюдал. Не оставалось никаких сомнений в том, что парень говорил правду. Да и зачем ему врать? Он ничего не выиграл бы от лжи, зато мог многое потерять! Его рассказ звучал правдоподобно и идеально вписывался в версию обвинения. Проблема, однако, состояла в том, что обвинение не подозревало о существовании такого свидетеля.
Тео слушал и снова спрашивал себя, что делать дальше.
Кузен заговорил еще быстрее, словно плотину прорвало и он жаждал избавиться от тяжкого груза. Хулио переводил еще усерднее. Тео судорожно печатал на ноутбуке, стараясь записать как можно больше. Он прерывал рассказ, просил Хулио что-то повторить, потом они продолжали снова.
Когда Тео исчерпал все возможные вопросы, он взглянул на часы и удивился, как поздно они закончили. Перевалило за семь, и родители не похвалят его за опоздание на ужин. Он сказал, что ему пора идти. Кузен поинтересовался, что же произойдет дальше.
— Точно не знаю, — признался Тео. — Дай мне немного времени подумать.
— Но ты обещал никому не говорить, — напомнил Хулио.