Последовали яростные обвинения. Очевидно, все сводилось к вердикту, принятому в Миссисипи. Но многие аналитики, в особенности неумолкающие эксперты, выступавшие по телевидению, указывали на тот факт, что «Крейн» долгие годы слепо шла вперед, даже не удосужившись полностью застраховать материальную ответственность. Компания сэкономила кучу денег на страховых премиях, зато теперь отдаст еще больше. Бобби Рацлаф тихо смотрел в углу выступление одного из таких аналитиков, когда Карл взревел:
— Выключи эту чушь!
Незадолго до 16.00 биржи закрылись и кровопролитие закончилось. Карл сидел за рабочим столом, не отнимая трубку от уха. Бард расположился за столом переговоров, наблюдая за двумя мониторами и записывая последние цены на акции. Побледневший Рацлаф чувствовал себя нехорошо, ему казалось, что он полный банкрот, и он ходил от окна к окну, словно выбирая, из какого выпрыгнуть.
Акции других шести компаний подросли в последние минуты, и хотя их стоимость понизилась, такое падение никак нельзя было назвать полным крахом. Компании зарекомендовали себя как стабильные, поэтому их акции должны были через какое-то время вернуться на прежний уровень. «Крейн» же, напротив, провалилась по всем статьям. По итогам закрытия торгов цена составила 21,25 доллара за акцию, рухнув на 31,25 доллара по сравнению с предыдущим днем. Рыночная стоимость компании сократилась с 3,2 до 1,3 миллиарда. 45-процентная доля мистера Трюдо теперь оценивалась не более чем в 850 миллионов. Бард тут же суммировал убытки, понесенные в связи с падением цены других шести компаний, и высчитал, что за день его шеф потерял около 1,1 миллиарда долларов. Не рекордно большая сумма, однако ее было вполне достаточно, чтобы Карл скатился на какую-нибудь из позиций в совершенно новом списке десяти выдающихся личностей.
Изучив убытки после закрытия торгов, Карл приказал Барду и Рацлафу надеть пиджаки, поправить галстуки и следовать за ним.
Четырьмя этажами ниже, где располагались помещения «Крейн кемикл», топ-менеджеры затаились в маленькой столовой, предназначенной исключительно для них. Местная еда была печально знаменита своей пресностью, зато вид оттуда открывался великолепный. В тот день обед не имел особого значения, ни у кого не было аппетита. Они уже просидели целый час, находясь в глубочайшем шоке и ожидая грома, который грянет сверху. Массовые похороны и то прошли бы веселее. Но мистеру Трюдо каким-то образом удалось оживить присутствующих. Он решительно шагнул внутрь, а за ним вошли два его приспешника — Бард с фальшивой ухмылкой и Рацлаф, позеленевший по самую шею. И вместо того чтобы устроить крик, он поблагодарил мужчин (всех мальчиков) за их нелегкий труд и преданность компании.
С широкой улыбкой Карл произнес:
— Джентльмены, сегодня для нас выдался не самый хороший день. Я уверен, мы еще долго будем о нем вспоминать. — Его голос звучал приятно, как будто он, высочайший руководитель, решил проявить к ним дружелюбие. — Но сегодняшний день уже подходит к концу, и, слава Богу, мы еще стоим на ногах. Завтра же мы надерем всем задницу.
Промелькнула пара испуганных взглядов, одна-две улыбки. Многие думали, что их тотчас же уволят.
Он продолжил:
— Я хочу, чтобы вы запомнили три мысли, которые я выскажу в этот вечер, потому что они войдут в историю. Во-первых, никто из находящихся в этом зале не потеряет работу. Во-вторых, «Крейн кемикл» переживет несправедливость, допущенную правосудием. И в-третьих, я не собираюсь сдаваться и уступать противнику.
Он являл собой само воплощение уверенного лидера, капитана, сплотившего свою команду в окопе. Добавить лишь символ победы и длинную сигару — и он сошел бы за Черчилля в его самый славный час. Он приказал поднять носы, ободриться и так далее.
Даже Бобби Рацлаф почувствовал себя лучше.
Два часа спустя Рацлафа и Барда наконец отпустили и отправили домой. Карлу нужно было время, чтобы подумать, зализать раны и прояснить мысли. Дабы облегчить эту нелегкую задачу, он организовал себе стакан шотландского виски и снял туфли. Солнце садилось где-то за Нью-Джерси, и он с радостью распрощался с этим незабываемым днем.
Он взглянул на компьютер и проверил, кто ему звонил. Четыре раза звонила Брианна, ничего срочного. Если бы она звонила по важному делу, секретарь Карла оставила бы пометку «Ваша жена», а не «Брианна». Он свяжется с ней потом. Сейчас у него нет настроения выслушивать ее отчет о сегодняшних тренировках.
Было еще сорок звонков, и его внимание привлек номер двадцать восемь. Под ним отметился сенатор Гротт из Вашингтона. Карл едва знал его лично, но любой серьезный корпоративный игрок знал сенатора. Гротт отработал три срока в сенате США от штата Нью-Йорк, прежде чем добровольно вышел на пенсию и присоединился к солидной юридической фирме, которая помогла ему сколотить состояние. Это был мистер Вашингтон, посвященное лицо, опытный консультант и советник многих офисов на Уолл-стрит, Пенсильвания-авеню и везде, где ему только хотелось. Сенатор Гротт имел больше полезных знакомых, чем любой другой человек, часто играл в гольф с обитателями Белого дома, кто бы его ни занимал в текущий момент, путешествовал по свету в поисках новых контактов, давал советы только сильным мира сего и вообще считался основным связующим звеном между большой корпоративной Америкой и большим правительством. И если сенатор звонил тебе, ты должен был ему перезвонить, даже если только что потерял миллиард долларов. Сенатор точно знал, сколько ты потерял, и его это сильно беспокоило.
Карл набрал номер личного телефона Гротта. После восьми гудков в трубке раздался грубоватый голос:
— Гротт.
— Сенатор Гротт, вас беспокоит Карл Трюдо, — вежливо сказал Карл. Он проявлял почтение к немногим, а сенатор требовал и заслуживал уважения.
— Ах да, Карл, — ответил тот, словно они играли в гольф великое множество раз. Просто пара старых приятелей. Карл слушал этот голос и вспоминал, сколько раз видел сенатора в новостях. — Как поживает Эймос? — спросил он.
Это был общий знакомый, связывавший их между собой.
— Отлично. Мы с ним обедали всего месяц назад, — солгал Карл. Эймос был управляющим партнером в одной из юридических фирм, услугами которой Карл пользовался уже около десяти лет. Фирма сенатора здесь и близко не стояла, о нет. Но Эймос был важной персоной, имевшей достаточный вес для того, чтобы сенатор не забыл о нем упомянуть.
— Передавайте ему от меня привет.
— Разумеется, — отозвался Карл и подумал: «Скорее бы он перешел к делу».
— Послушайте, я знаю, у вас выдался нелегкий день, поэтому не смею вас задерживать. — Гротт сделал паузу. — В городе Бока-Ратон есть один человек, с которым вам стоит встретиться. Его зовут Райнхарт, Барри Райнхарт. Он работает кем-то вроде консультанта, только в справочнике его контакты вы никогда не найдете. Его фирма специализируется на выборах.
Последовала долгая пауза, которую надо было заполнить. И Карл сказал:
— Хорошо, я слушаю.