Люсьен объявил, что других свидетелей у него нет. Они с Эрни поочередно подвели краткие итоги, и около одиннадцати часов жюри снова отправили совещаться.
* * *
Джинджер затерялась в толпе. Я удалился ждать ее в редакцию, но, поскольку она там так и не появилась, решил навестить Гарри Рекса. Тот послал секретаршу за сандвичами, и мы расположились на обед в его захламленном конференц-зале. Как большинство клэнтонских адвокатов, он почти все свое рабочее время проводил в суде, наблюдая за процессами, что не приносило ему никакой материальной выгоды.
— Ваша девушка не спасует? — поинтересовался он с полным ртом, набитым индейкой и швейцарским сыром.
— Вы имеете в виду мисс Калли?
— Ага. Как она насчет газовых камер?
— Понятия не имею. Мы с ней об этом не говорили.
— Она нас беспокоит, так же как и этот калека.
Гарри Рекс как-то незаметно включился в процесс, так что у окружающих создалось впечатление, будто он работает на Эрни Гэддиса и штат. И он был не единственным в городе адвокатом, который поддерживал обвинение.
— Им понадобилось меньше часа, чтобы признать его виновным, — напомнил я. — Разве это не добрый знак?
— Видите ли, присяжные порой ведут себя непредсказуемо, когда приходит пора ставить подпись под смертным приговором.
— Ну и что? Тогда он получит пожизненное заключение. Судя по тому, что я слышал о тюрьме Парчмен, лучше газовая камера, чем пожизненный срок в таком месте.
— Так-то оно так, Уилли, но пожизненное... оно ведь вовсе не пожизненное, — проговорил он, вытирая лицо бумажным полотенцем.
Я положил свой сандвич на тарелку, а он принялся за следующий.
— А какое же оно? — удивился я.
— Десять лет, может, и меньше.
Я попытался осмыслить услышанное.
— Вы хотите сказать, что срок пожизненного заключения в Миссисипи равняется десяти годам?
— Именно. По истечении десяти лет, а если повезет, то и раньше, убийца, приговоренный к пожизненному заключению, получает право условного освобождения под честное слово. Безумие, правда?
— Но почему?..
— Не пытайтесь это понять, Уилли, просто таков закон. Он существует уже пятьдесят лет. Однако самое плохое то, что присяжные этого не знают. И сказать им нельзя. Хотите салата?
Я отрицательно покачал головой.
— Наш многомудрый Верховный суд решил, что присяжные, знай они, насколько легким на самом деле окажется наказание, могут проявить чрезмерную склонность к вынесению смертных приговоров. А это якобы несправедливо по отношению к осужденному.
— Пожизненное заключение равняется десяти годам?.. — пробормотал я, не веря своим ушам. В Миссисипи много нелепых законов. В день выборов, например, все магазины, торгующие спиртным, должны быть закрыты, будто избиратели, напившись, могут выбрать не тех людей. И вот еще один немыслимый закон.
— Вы правильно поняли, — подтвердил Гарри Рекс, запихивая в рот последний огромный кусок сандвича. Потом взял с полки конверт, открыл его, достал большой черно-белый снимок и подтолкнул его мне через стол. — Вас застукали, приятель, — заметил он со смехом.
На снимке я был запечатлен выходящим из номера Джинджер в мотеле. Я выглядел усталым, с похмелья и словно бы в чем-то виноватым, но в то же время, как ни странно, и довольным.
— Кто это сделал? — спросил я.
— Один из моих парней. Следил там за неверной супругой моего клиента, увидел вашу маленькую коммунистическую машинку и решил позабавиться.
— Не он один.
— А она горячая штучка. Мой парень пытался снимать через занавеску, но не смог найти подходящей точки.
— Хотите автограф?
— Нет, оставьте себе на память.
* * *
После трех часов обсуждения присяжные зашли в тупик, о чем и сообщили судье в переданной через секретаря записке. Лупас объявил возобновление заседания, и мы ринулись через улицу.
Если присяжные не пришли к единому мнению относительно смертной казни, значит, согласно закону, судья назначит пожизненное заключение.
В ожидании выхода присяжных аудитория тревожно бурлила. Что-то пошло не так. Неужели происки Пэджитов увенчались-таки успехом?
Лицо мисс Калли было каменным, я никогда еще такого не видел. Миссис Барбара Болдуин явно только что плакала. Несколько мужчин выглядели так, будто побывали в кулачном бою и рвались его продолжить.
Председатель жюри встал и нервно объяснил его чести, что мнения присяжных разделились и за минувшие часы они не смогли достичь никакого прогресса в своих дебатах. Он оценивал перспективу единогласного вердикта скептически, так что они готовы были разойтись по домам.
Судья Лупас поименно опросил каждого присяжного: считает ли персонально он или она, что вероятность единогласного решения еще существует? Все ответили на вопрос отрицательно.
Я почувствовал, как в зале нарастает тревога. Люди взволнованно перешептывались, что, разумеется, не способствовало спокойствию присяжных.
Тогда судья Лупас предпринял то, что Бэгги впоследствии назвал «взрывоопасным решением»: прежде чем отправить присяжных на новый тур переговоров, он без подготовки прочел им лекцию об обязанности соблюдать требования закона и держать обещание, данное ими во время процедуры отбора жюри. Это была суровая и пространная речь, начисто лишенная каких бы то ни было признаков раздражения.
Не сработало. Два часа спустя ошеломленный зал слушал, как судья Лупас пытался снова надавить на присяжных — с тем же результатом. Ему оставалось лишь ворчливо поблагодарить всех и распустить по домам.
Когда присяжные покинули зал, судья велел Дэнни Пэджиту выйти вперед и под протокол устроил ему устную казнь, от которой даже у меня мурашки побежали по коже. Он назвал его насильником, убийцей, трусом, лжецом и, самое страшное, вором, похитившим у двух маленьких детей единственного остававшегося у них в живых родителя. Его филиппика была язвительной и испепеляющей. Я старался записывать все слово в слово, но красноречие Лупаса оказалось столь захватывающим, что время от времени я невольно отрывался от блокнота и просто слушал. Даже безумный уличный проповедник не смог бы обрушиться на грешника с таким неистовым жаром.
Будь его воля, сообщил судья, он бы прямо сейчас покарал подсудимого смертью, причем мучительной. Но закон есть закон, и он вынужден подчиниться.
Лупас объявил, что приговаривает Дэнни Пэджита к пожизненному заключению, и приказал шерифу Коули немедленно отконвоировать его в Парчмен, тюрьму штата. Коули надел на осужденного наручники и увел.
Шарахнув молотком по столу, Лупас ринулся прочь. В конце зала вдруг послышался шум драки, это один из дядьев Дэнни схлестнулся с Доком Круллом, местным парикмахером, горячей головой. Вокруг них тут же начала собираться толпа, из которой слышались проклятия в адрес всех Пэджитов. «Убирайтесь на свой чертов остров! Чтоб вам сгинуть в своих поганых болотах!» — кричали им. Вмешалась охрана и помогла Пэджитам покинуть зал.