Одна из дам, вся белая от ужаса, показывала трясущимся пальцем куда-то вниз, под стол.

Из-за края низко опустившейся скатерти торчала рука с безжизненно скрюченными пальцами. Рядом, тускло поблескивая, ползла по паркету темная струйка крови.

Миновало семнадцать с половиной минут

«Руссобалт» подлетел к переезду на сумасшедшей скорости. Не остановился, лишь сбавил ход. Ждавший у поднятого шлагбаума Алеша перевалился через дверцу, и Козловский снова наддал газа.

– Почему вы один? – крикнул студент сквозь рев мотора и свист ветра.

Некогда было объяснять ему, что агенты отправлены наблюдать не за тем, за кем следовало.

– Потому что я болван. Докладывайте скорей!

– Потом! Жмите на акселерейтор! Вперед! Скорей!

Штабс-ротмистр и без того разогнал машину до шестидесяти, но отлично понимал: всё впустую.

– Что толку? Почти двадцать минут прошло. Впереди несколько развилок!

– Далеко не уедут, – с загадочным видом обронил Романов.

– С чего вы взяли?

– Интуиция.

А вот и первый перекресток. Налево дачный поселок, он резиденту ни к чему. Впереди Петербург, до него 20 верст. Направо станция Александровская Варшавской железной дороги, 3 версты.

– Направо! – чуть подумав, сказал студент.

– Почему? Опять интуиция?

– Дедукция. Зачем им ехать в Питер на лошадях, если на поезде быстрей?

Резонно. Козловский повернул к станции.

Не проехали и минуты – увидели на обочине осевшую на бок пролетку. Рядом валялось колесо. Лошади с трудом тянули экипаж в сторону, к лугу, где росла аппетитная травка. Коляска скребла осью по земле.

– Ваша работа? – Князь глянул на сорвавшееся колесо, потом на молодого человека – с искренним восхищением. – Молодец, Романов! А почему не арестовали на месте? У вас же пистолет.

Он вышел из автомобиля. В брошенной коляске, под сиденьем, валялись светлый плащ, полосатая фуфайка, бутсы с гетрами.

– Что же вы? – нервно воскликнул Алексей, не отвечая на вопрос о несостоявшемся аресте. – Нужно ехать! Мы их догоним!

Штабс-ротмистр бросил на сиденье автомобильные очки, перчатки.

– Теперь мой черед дедуктировать. Они пошли вон через тот лесок. Так до станции вдвое короче, чем по дороге.

– Но на машине мы домчим до Александровской раньше их. Там и встретим!

Козловский уже хромал через поле.

– И что? – крикнул он на бегу. – Откроем пальбу среди дачников? За мной, студент, за мной! Мы их в лесу возьмем, на пленэре!

В дачном лесу

По тропинке, вдоль живописного оврага быстро шагали двое мужчин. Первый, сухощавый блондин с аккуратными усиками, нес подмышкой довольно толстую папку желтого коленкора; у второго, неуклюжего верзилы с непомерно длинными ручищами, за спиной на лямках висела корзина для пикника. Лес был не настоящий, дачный. Без диких кустов, без сухостоя и валежника. Всё подчищено, прилизано, овраг в опасных местах огорожен перильцами. Откуда-то не из дальнего далека донесся свисток поезда.

– Это пригородный. Следующий наш, – сказал блондин. – Успеваем.

Несмотря на некстати отскочившее колесо, всё пока шло по разработанному плану. Через полчаса на станции Александровская остановится курьерский «Санкт-Петербург – Вержболово». Купе заказано на имя двух подданных безобидной Дании. Через тридцать часов господин Оле и господин Лукойе пересекут германскую границу. Самая блестящая операция в истории современной разведки будет завершена.

А все же Зепп был недоволен.

С документами-то всё в полном порядке. По дороге он успел пролистать папку и убедился, что поручик Рябцев исправно отработал свои серебреники. Копия составлена добросовестно и обстоятельно. Но, положа руку на сердце, такой ли уж блестящей получилась операция? Вот если бы Рябцев не наследил и план развертывания попал к Зеппу без ведома контрразведки – тогда другое дело. Русские двинули бы свои корпуса в строгом соответствии с заранее разработанной стратегией, ни о чем не тревожась и пребывая в полнейшем благодушии. Теперь же им доподлинно известно, что важнейший документ похищен. Это значит, что они кинутся вносить в план какие-то изменения. Конечно, коррективы не могут быть кардинальными, иначе это разладит и запутает сложнейший механизм выстраивания фронта. Однако мелкие, но крайне неприятные для германского командования сюрпризы неизбежны.

Увы. Бывают обстоятельства, над которыми не властен даже человек изобретательный и умный.

Тимо топал за спиной, как слон.

– Выкинь ты эту чертову корзину! – раздраженно бросил фон Теофельс. – На что нам твои разносолы? Отлично поужинаем в вагоне-ресторане.

Слуга рассудительно ответил:

– Ресторан на поезд очень плёхо. Нужно думать сдоровье. У вас нервный работа. Gastritis [16] у вас есть, будет Geschwär. [17] Я готовиль кароший пуляр, пирошок с капуста, свежий редис…

Он замолчал, не закончив, потому что Зепп резко обернулся.

Сзади вдоль оврага кто-то бежал.

Из-за деревьев показались две быстро двигающиеся фигуры, до них было шагов сорок. Замерших на месте пешеходов бегущие пока не заметили.

Первого фон Теофельс узнал сразу, по усам. Звезда русского футбола князь Тараканов, собственной персоной.

– По нашу душу, – тихо сказал Зепп. – Три-четыре.

Действуя с идеальной синхронностью, словно солдаты на параде, разведчики одинаковым жестом выхватили из-под пиджаков оружие.

Выстрел из «парабеллума» слился с выстрелом «рейхсревольвера» в единый оглушительный треск, раскатившийся эхом по сосновому бору.

Один против двоих

Студент, взмахнув руками и прокрутившись вокруг собственной оси, покатился вниз по склону оврага. Но князь Козловский, человек военный, в ранней юности успевший захватить кусочек Маньчжурской кампании и ездивший наблюдателем на Балканскую, под пулю не подставился.

Заметил впереди какое-то быстрое движение и одновременно со вспышками, даже на долю секунды раньше, упал ничком. Перекатился по земле, приподнялся, снова рыбкой нырнул в траву – и так несколько раз, пока не занял удобную позицию. Даже фуражки не потерял. Какой офицер без фуражки?