– Ой, сомневаюсь, – ответил Таркин. – Никто, небось, не поверил своим глазам, когда увидел великана, а тем более иных прочих. Сдается мне, все решили, будто открытие фестиваля не задалось из-за небывалой грозы, какой даже старики не видывали. То есть надеюсь. Вот уж не хочу ближайшие десять лет тратить на объяснения всякой публике вроде миссис Бланшар-Сток. А ты?

Что бы там кто ни думал, а когда они уходили, фестиваль был в самом разгаре. Карусель крутилась, батут был полон. Из тира доносился треск выстрелов, из пивного шатра – пение. Вдали маячила алая фигура Ронни Стока: он с самым серьезным видом присудил тюбику зубной пасты приз за Лучший Карнавальный Костюм и направился судить собак и пони.

А солнце все сияло.

Глава семнадцатая

Эйдан очень горевал по Гройлю, как ни убеждал его Эндрю, что не отсылал Гройля со всеми остальными.

– Мое волшебство его не затронуло, честное слово! – твердил он.

– Тогда почему он исчез? – возражал Эйдан. – Наверное, ему пришлось уйти, раз он двойник Шона!

Чтобы успокоить Эйдана, Эндрю в тот же вечер водрузил исполинский кабачок на крышу дровяного сарая. Однако в воскресенье утром кабачок оказался на месте – нетронутый.

– Ладно, – сказал Эндрю, – он же непрошибаемый. Наверное, даже Гройлю оказался не по зубам.

Утром зашел Уолли Сток и похвастался Эйдану, что выиграл бутылку шерри. Эйдана это совсем не утешило.

Днем зашла Трикси и сообщила Эндрю, что он точнее всех угадал ее вес. Эндрю поблагодарил ее и учтиво вернул приз в пятьдесят фунтов. В тот день он был очень рассеян, сидел на косилке под витражом и разбирался, что именно делает каждое стекло. К вечеру все более или менее прояснилось.

В ночь на понедельник исполинский кабачок рухнул с крыши и взорвался.

Между тем Рольф решил, что, раз уж у него обожжены лапы, надо извлечь из этого все возможные выгоды. Воскресенье он с утра до вечера провалялся на полу в кухне, где о него постоянно спотыкались, и тихонько поскуливал. В понедельник миссис Сток окончательно потеряла терпение и заставила Шона вытащить Рольфа на лужайку, где Рольф лежал на солнышке и по-прежнему скулил, пока из дома не вышел Эйдан с полной миской собачьего корма. Рольф радостно вскочил и бросился к миске.

– Ах ты, жулик, – сказал ему Эйдан. И тут его осенило. – Ой! А ведь Гройль, наверное, тоже обжег ноги!

Эндрю отправил Шона на чердак поглядеть, не удастся ли починить крышу. Посмотрев на Лучшего Робота, Эндрю преисполнился слепой веры в способность Шона починить что угодно.

– Пф! – сказала миссис Сток.

Эндрю не обратил на нее внимания и пошел открывать парадную дверь – пришли Стейси и Таркин обсудить свадьбу. Только они успели назначить дату, как послышался громовой рев миссис Сток:

– Нечего тут ругать нашего Шона! Он старался!!!

– Что еще? – удивился Эндрю.

Они бросились на улицу.

– Кстати, – сказала по дороге Стейси. – Ты слышал, что Мелстонскую усадьбу выставили на продажу? Ронни Сток подумывает ее купить. Говорит, мыза для него недостаточно шикарная.

– Да, усадьба ему под стать, – кивнул Эндрю.

На лужайке они увидели косилку и мистера Стока, который горячо спорил с Эйданом.

– Говорил я тебе, она не заведется! – кричал мистер Сток. – Этот косорукий все трюки мне испортил! – Он дернул за стартер своим особым приемчиком. Ничего не произошло. – Видишь? – заорал мистер Сток на Эйдана. – Ну, я ему покажу, этому Шону!

– Да нет, я сейчас ее заведу, – сказал Эйдан. – Смотрите. – Он потянул за стартер, и косилка дрогнула и нежно заурчала. – Видите?

– Эйдан, побудь тут, – попросил Эндрю. – Поможешь ему завести косилку, когда ее заест на чертополохе.

Мистер Сток огрел его свирепым взглядом. Он так разозлился, что ближе к вечеру, когда лужайка стала бурая и колючая, несколько раз врывался в кухню и водружал на стол коробки, битком набитые экспонатами с фестиваля. Миссис Сток громогласно возмущалась.

Под вечер Эйдан сгреб в кучу бренные останки кабачка и помог Эндрю взгромоздить на крышу гигантские помидоры и громадную картошку.

Во вторник утром, когда Эндрю еще завтракал, Эйдан ворвался в дом вместе с Рольфом и закричал:

– Нету! Гройль приходил! Наверное, у него и вправду просто ноги болели!

– Хорошо, – сказал Эндрю и придержал кухонную дверь, чтобы не хлопнула. – Прекрасно. Ну как, есть у меня шансы сегодня взяться наконец за книгу?

– Конечно! – засмеялся Эйдан. – Теперь все в порядке.

Однако оказалось, что не все, то есть не совсем все. После завтрака в дверь позвонили. Поскольку миссис Сток была наверху, а компьютер опять завис без всяких видимых причин, Эндрю пошел открывать.

– Таркин, наверное, – сказал он Эйдану, который тоже бросился к двери – от любопытства. – Должно быть, нужно укрепить ему ногу.

Открыв дверь, Эндрю секунды две и правда думал, что это Таркин. Но у стоявшего на пороге человечка имелись две крепкие ноги в мешковатых бриджах, и хотя кожаная куртка у него была в точности как у Таркина, человечек оказался гораздо пухлее и без бороды. Он протянул Эндрю большой конверт:

– Письмо от моего господина.

Эйдан узнал Пака и попятился. К сожалению, попятился он прямо в миссис Сток с охапкой полиэтиленовых пакетов.

– Они были у тебя под кроватью! – сказала миссис Сток. – Я ведь тебе сказала – положи в мусор! Сейчас же иди наверх и убери все как полагается!

Пак ухмыльнулся.

– Иди, Эйдан, – сказал Эндрю. – За свои поступки надо отвечать. На это письмо ожидают ответа? – спросил он Пака.

Эйдан поскорее ретировался вслед за миссис Сток, и Пак, по-прежнему ухмыляясь, проводил его взглядом. И скромно ответил:

– Мне поручено подождать, что вы скажете, сэр.

– Правда? – отозвался Эндрю и взял большой жесткий конверт.

Он был адресован «Э. Хоупу, эсквайру» и подписан тем самым вычурным колючим почерком, который Эндрю теперь знал как свои пять пальцев. Несколько смущаясь, что Пак стоит и смотрит на него, Эндрю надорвал конверт, вынул письмо и поднес его к свету. Там говорилось:

Мистер Хоуп!

Вы изгнали меня из своих владений с излишней поспешностью. Я намеревался просветить вас относительно двух обстоятельств.

Во-первых, прибегнуть к помощи двух волшебных витражей было опрометчиво. В совокупности они куда могущественнее, чем вы, полагаю, в силах догадаться, и в неопытных руках могут быть крайне опасны.