Он мог в любой из дней покинуть лагерь, однако не видел пути, которым должен следовать. Откровенная, враждебная чуждость окружающего мира не являлась препятствием для решительного поступка, но где его цель? Возвращаться к разбившемуся «Х-страйкеру» бесполезно. Теперь он понимал, даже отремонтировав машину, покинуть систему Ожерелье не выйдет. Отсюда открывался лишь путь в неведомое, через один из древних порталов. Слушая разговоры, постоянно ведя собственные наблюдения, он узнал, что множество невидимых глазу энергетических потоков вертикалей гиперсферы скользят над самой поверхностью планеты. Некоторые из них случайным образом совмещаются с древними логрианскими устройствами, и тогда на несколько минут открывается возможность шагнуть сквозь пространство и время.
«Нет», – он покачал головой в ответ навязчивым мыслям. Такую попытку даже безумием не назовешь. Куда выведет энергетический поток? На одну из безвоздушных планет Ожерелья? Или в иной галактический предел, где никогда не ступала нога человека?
С равной долей вероятности можно предположить любой исход. Из скупых пояснений Казимира он понял: только в период Смещения порталы равнины связаны с определенными мирами, где в древности побывали логриане. Расположение устройств неслучайно, как неслучаен градус поворота планет Ожерелья.
«Вне рамок катастрофического явления шанс на адекватную работу древней транспортной системы один на миллион. Шагнуть из огня в полымя, как говорили предки, всегда успею».
Утренние размышления несли и другой оттенок. Помимо тревог и порывистых желаний, Никита поневоле вспоминал прожитое, сравнивал свои сегодняшние возможности с утраченным технологическим могуществом.
Его рассудок страдал от постоянного информационного голода, словно Вселенная захлопнула перед диспейсером все двери, содрала техногенную кожу, оставив лишь способы восприятия, присущие человеку, вернула его к утраченным истокам.
Поначалу такое положение сводило с ума. Он будто ослеп. Любой шорох ночного леса бил по нервам, распалял воображение, заставлял пальцы впиваться в волокончатый приклад «АРГ-8», нелепо озираться, в попытке определить, птица ли это, мелкий зверек или опасный хищник?
Утренние прогулки стали для Никиты серьезным испытанием. Пустующие гнезда имплантов превратили его в калеку и параноика, но постепенно тревога мельчала, а в сознание вкрадывались иные нотки размышлений.
Что, если все случившееся со мной не случайно? Я должен был сгореть в атмосфере безвестного мира, но выжил. Прихоть судьбы подарила мне возможность начать все заново, просто жить, дышать, внимать природе, которую я прежде отвергал, предпочитая ей техносферу?
Вокруг шелестела листвой, налетала прохладными порывами ветра, тревожила запахами и звуками непривычная среда обитания. От редколесья исходило ощущение первобытной гармонии. Новые ощущения незаметно приживались, подтачивали былое мировоззрение, и его отвращение к дикой природе постепенно таяло, как зыбкий, холодный утренний туман.
Рассвет наступал стремительно. Сначала на востоке разгорались зарницы. Причудливые слоистые полосы сиреневого пламени охватывали небосвод, словно у горизонта загорался сам воздух. Наступала абсолютная тишь, умолкал даже шелест листвы, замирали обитатели леса. Затем краешек ослепительно-фиолетового диска появлялся над равниной, и первые рассветные лучи, брызнув вдоль земли, дробились в руинах древних городов, вызывая невольную подсознательную оторопь. Свет энергетического сгустка стирал ночные страхи, уничтожал сущности, полностью менял окружающие явления – вновь поднимался ветерок, сиреневый свет озарял склоны, и те, кто правил тут ночью, стремились глубже забиться в норы, а дневные обители Первого Мира радостно приветствовали рассвет: в кустарнике рассыпался звонкий птичий щебет, среди могучих стволов вековых деревьев мелькали стройные силуэты травоядных животных, спешащих к водопою, – рассвет стирал зло, пробуждая обыкновенную присущую дикой природе жизнь.
«Хотя все относительно, – продолжал размышлять Никита. – Возможно, в восприятии многих я мог бы стать одним из демонов ночи, ведь кибермодули не сгорели, они бережно упакованы в экранированный футляр, и ничто не мешает мне с закатом трансформироваться в нечто чуждое и опасное. Наверное, так и следует поступать, иначе постепенно утрачу все навыки работы с имплантами…»
Хрустнула ветка. Никита мгновенно обернулся, увидел Казимира, Орона и Яну. Местный патриарх шел налегке, могучий Орон тащил на плечах тушу косули.
– Идите, я догоню, – Яна отделилась от группы, направилась к нему. В лучах рассвета она выглядела не такой суровой, скупой и сдержанной, как днем. В ее чертах и движениях сейчас сквозила неожиданная женственность.
– Привет! – она присела рядом. – Заметила, ты рано встаешь. Не спится?
Никита пожал плечами. В целом Яна произвела на него далеко не лучшее впечатление. Грубоватая, дерзкая, наделенная властью, она вполне осознавала свое привилегированное положение и беззастенчиво пользовалась им, помыкая окружающими.
– Добавишь мне работы? Чтобы крепче спалось? – В словах диспейсера прозвучал вызов.
Она явно не ожидала такого ответа и невольно повернулась, взглянула неприязненно, как на мургла.
– Ты волен уйти.
– Знаю.
– Так почему не бежишь?
– Некуда.
– Прав Казимир, – она порывисто встала. – Ты чужак. Ни один уважающий себя воин так не ответит! Некуда идти! – презрительно фыркнула Яна. – Лучше скажи, что трусишь. Или что-то выведываешь?
– В моем понимании есть разница между храбростью и глупостью, – сухо ответил Никита. – Я не тягловое животное. Разберусь что к чему, пойму, что готов – уйду непременно.
– Если доживешь, – ее шаги прошелестели, удаляясь.
* * *
День не заладился с утра, и все пошло наперекосяк. Возвращаясь, Никита задержался, опоздал к завтраку, и таскать камни пришлось натощак.
Неподалеку работали мурглы. Крепкие, выносливые, но примитивные по уровню развития существа. По отношению к людям они вели себя покладисто, да и между собой ладили, трудились без ссор. Ворочали тяжеленные камни, изредка обмениваясь короткими фразами, состоящими из двух-трех слов.
Высоко в небе парил амгах, – плотоядный звероящер. Его широкие перепончатые крылья ловили потоки воздуха, позволяя кружить на недосягаемой высоте.
Сегодня амгах внезапно изменил привычное поведение: он вдруг вошел в широкую спираль, стремительно снижаясь, явно удерживая в поле зрения какую-то цель, обнаруженную среди руин логрианского города.
Со стороны строящихся укреплений разрозненно ударили выстрелы. Амгах не отреагировал. Поговаривали, что это существо обладает феноменальным восприятием и попасть в него крайне сложно. Действительно, слухи не преувеличивали способностей инопланетной формы жизни. Выстрелы зачастили, сливаясь в короткие очереди, но звероящер едва уловимым движением крыльев менял траекторию снижения, легко уклоняясь от пуль, не обращая особого внимания на взъярившуюся стрельбу.