– Если логры сбоят, то кибермодули точно сгорят.
– Они не нужны.
– Объясни толком! – Никита вернул ему цепочку кристаллов. – Что я могу при отключенных имплантах?
– С какими аппаратами разведки чаще всего доводилось работать?
– В основном МаРЗы [8] , разных модификаций.
– Закрой глаза. Сосредоточься. Мысленно представь сигнатуру.
Никита не стал спорить. В сложившихся обстоятельствах он воспринял исходящую от Урмана уверенность вполне серьезно. Может, полковник и вправду знает, о чем говорит?
– Не получается! – через некоторое время он шумно выдохнул.
– Пробуй еще раз! Видишь вот то здание? – Урман жестом указал на приметную постройку. – Мысленно наложи энергоматрицу зонда на его контур. Представь, что МаРЗ реален. Ты его запустил. Ни на миг не допускай мысли об иллюзии!
Диспейсер долго и пристально смотрел на указанное здание, затем закрыл глаза, так, словно погружался в киберпространство.
– Рассказывай, что видишь и чувствуешь?
Никита молчал. Поначалу у него вновь ничего не получилось. Он изо всех сил старался, представляя контуры спиралевидной постройки, воображая, как выглядела бы на этом фоне энергоматрица простейшего разведывательного зонда.
Внезапно внутри смеженных век он заметил блеклое, неравномерное, пульсирующее сияние, надвигающееся, как показалось, от горизонта, с той стороны, где виднелись зловещие отсветы застывшего заката.
Вместо сигнатуры зонда перед мысленным взором появилась вертикаль! Поток энергии, пронзающий все десять уровней гиперсферы, скользил по изувеченной поверхности Первого Мира, словно огромная световая указка.
Никита невольно затаил дыхание.
Спустя минуту вертикаль приняла форму и объем пылающего столба, прошла невдалеке, заскользила дальше, выхватывая из мрака контуры бесконечных руин!
Без участия имплантов это казалось невероятным, фантастическим способом восприятия!
– Никита, представь зонд, – настойчивый голос Урмана прорвался в сознание.
Он сконцентрировался. На фоне воображаемого здания возникла блеклая сигнатура, спустя мгновение она обрела яркость, детализировалась до уровня полной достоверности.
– Есть… – хрипло выдавил он.
– Теперь подключись к нему!
«Нелепое требование. Там же нет ничего! МаРЗ существует лишь в моем воображении!..
Все же попробую…» – он представил, как воспринял бы данные при работающих имплантах, и вдруг перед мысленным взором четко, в мельчайших подробностях, проявилась фактура закругляющейся стены, пара трещин да округлый проем, ведущий внутрь заброшенного логрианского жилища!
«Уму непостижимо!»
Секунда, вторая, третья… Изображение держалось, более того, оно стало динамичным! Вот еще один пылающий столб вертикали показался среди руин, подсветил своей энергией остовы зданий, проявил нечеткие тени людей, крадущихся вдоль стены.
– Урман! – сиплый, взволнованный шепот диспейсера нарушил тишину. – Там наши!
Изображение смазалось, исчезло. Он потерял мысленную концентрацию, вскочил, рукой указывая направление.
Полковник отреагировал мгновенно. Он ловко, словно кошка, вскарабкался по иззубренной стене, успев жестом отдать приказ: следуй за мной!
Никита его действий не понял. За сутки мытарств, на фоне тяжелого, почти неодолимого подсознательного страха, который внушали пришельцы, в рассудке диспейсера произошел слом. Одни грани восприятия незаметно стерлись и исчезли, другие обострились.
Фиолетовые сумерки, сгущающиеся в руинах, не позволяли толком разглядеть, кто же именно крадется среди зданий, но секунды мнемонического восприятия врезались в сознание, расставили все акценты.
Люди!
Такое простое, но емкое понятие, ставшее в силу обстоятельств безусловным признаком родства!
Никита не стал взбираться вслед за Урманом, он даже оружие оставил прислоненным к стене, а сам выскочил в темный зигзаг улицы.
Сердце молотилось. Среди руин чужого города, после пережитых испытаний все выглядело кристально чистым, понятным.
Он с трудом заметил нечеткие, скрытые мглой силуэты, призывно взмахнул рукой, крикнул:
– Свои! Мужики, мы тут!
В ответ ударили выстрелы. Образ, криво склеенный из осколков былого мировоззрения, мгновенно раздробился на вспышки, разлетелся вдребезги, резанул по щеке острой каменной крошкой.
– Мы же свои! – Никита отшатнулся.
Сбоку метнулась тень. Сокрушительный удар пришелся в голову, сознание на миг поплыло, ноги подкосились, но упасть ему не дали, второй удар выбил воздух из легких, переломил пополам, а чьи-то руки уже пытались содрать броню, шарили по его подсумкам.
Жестокий урок неустойчивого мировоззрения. Удары сейчас уродовали не только плоть, но и встрепенувшуюся было душу. На что он вообще рассчитывал, бросившись навстречу незнакомцам? Разве в прошлом Никита не усваивал жестокие истины, ставшие в его жизни аксиомами? Почему вдруг он изменил взгляды? Лишь в силу постоянного, изматывающего страха?
Нет. Страх послужил лишь катализатором. Настоящей причиной изменений, как ни странно это прозвучит, стал Урман.
За сутки диспейсер, без преувеличения, прожил еще одну жизнь. Никита в полной мере познал ужас, какого не испытывал никогда раньше, и на этом контрастном фоне его сознание невольно и жадно впитало многие наглядные примеры. Полковник казался ему странным, иногда занудным, в своих терпеливых попытках объяснить суть, показать цель, хотя вполне мог бы обойтись приказом, зуботычиной, окриком. В его лице Никита случайно соприкоснулся с давно позабытой системой ценностей, но кровь на разбитых губах больно напомнила диспейсеру – нужно уметь разбираться в людях, слепой веры в человека, к сожалению, недостаточно.
Он рванулся в сторону, преодолевая боль, хрипя, ненавидя себя за глупый поступок, а мрак, затопивший руины, внезапно оскалился новой угрозой: протяжный вой огласил окрестности. Руки, пытавшиеся удержать Никиту, мгновенно ослабили хватку, мародер отпустил его, ринулся прочь, спасаясь бегством.
Вслед за ним рванулись тени.
Жуткие существа двигались лавиной. Они мгновенно затопили улицу от края до края, темные стремительные силуэты мелькали среди руин, во мраке было отчетливо слышно их жаркое, надорванное бегом дыхание, высекаемый когтями скрежет, короткие, но полные необузданной ярости рыки.
Никита упал. Над его головой ударила очередь. Источающее смрад, разорванное пулями тело жуткой хищной твари мягко и безвольно ударилось об стену.
Кровь стыла в жилах. Никита вскочил, споткнулся, ссадил руки и больно ударился плечом, но в зачастивших вспышках успел заметить спасительную брешь в стене.