– Сам ты дехканин! – сказал Витек, взял ослика за уздечку и вышел.
– А я и не отрицаю, – ответил водитель, закрыл дверь и уехал без пассажиров.
Витек присел на остановке. Ишак стоял рядом.
– А ну, пошел вон отсюда! – крикнул раздосадованный бомж и взмахнул рукой.
Ишак не отступил. Он только наклонил голову и прижал уши. «Бей! – говорила его поза. – Только не прогоняй». Бомж опустил руку. «Плохо ему одному, – подумал он, – готов пойти за кем угодно. Но почему именно за мной?»
Он представил, сколько забот сулит ему неожиданно свалившееся обладание ишаком. Его нужно кормить и поить. Пусть не водкой или пивом, а простой водой, но и ее надо где-то брать. Здесь, между прочим, арыков нет. Москва – город безарычный. Здесь нет ничего даром, все за деньги, а что не за деньги, то совсем уж никому не нужно. Денег же у Витька не было, разве только самая малость, добываемая всеми правдами и неправдами. И ее ни на что не хватало. Часто он и себя-то был не в состоянии прокормить, а тут целый ишак. Но это только одна сторона проблемы, самая очевидная. Другая – на ишака должны быть документы, как и на всякое домашнее животное в городе. Там должны быть указаны возраст, кличка, отмечены сделанные прививки. Ничего такого при нем нет. Или есть?
Бомж посмотрел на ишака. Тот был под седлом и по бокам у него висели две плоские матерчатые сумки, расшитые национальными узорами. «Детей на нем катали чурки, – понял Витек. – И не очень-то о нем заботились – даже не расседлали, когда запирали в ракушке». Он проверил сумки. Документов там, конечно, не оказалось, но был цветастый халат, красный кушак и тюбетейка.
– Не хватает только высокого посоха, загнутых туфель и накладной бороды, – пробормотал он, – для полноты образа.
Ишак посмотрел на него виновато, словно говоря: «Уж что есть – то есть, новый хозяин. Это все мое приданое».
– Ну, а как звать тебя будем? – спросил Витек.
– И-а! – сказал ослик.
От этого крика Витек опять пришел в уныние. «Нет, – подумал он, – не потяну я его. Что я стану с ним делать, чем кормить, где держать? А зимой? В теплотрассу, что ли, тащить его с собой? Не пролезет. Да и зачем? Нужно его продать. Купит, наверное, кто-нибудь. На колбасу там или на шкуру. Интересно, делают из ослов колбасу? Из лошадей делают, значит, и из них должны. Или сдам в зоопарк, но там много не дадут. Сначала нужно попытаться продать».
К остановке стали подтягиваться люди. Они откровенно недружелюбно поглядывали на бомжа с ишаком, которые заняли сиденья. Витек давно уже привык к таким взглядам. Москва – город недружелюбия и высокомерия. Москвичам не нравится каждый, кто выглядит иначе или загораживает проход. Богатые враждебно смотрят на бедных, бедные – на богатых, клерки – на рабочих, рабочие – на клерков, молодежь – на стариков, старики – на молодежь, мужики – на баб, бабы – на мужиков.
И все вместе – на бомжей и гастарбайтеров. Каждый хрен со швейцарскими часами на запястье думает, что он лучше точно такого же хрена, но без часов.
«Пора уходить», – решил Витек. Он встал и поплелся в сторону торчащего на горизонте шпиля Триумф-паласа. Ишак пошел следом. До Витька вдруг дошло, что теперь он может добраться до центра только пешком – с ишаком ни в один транспорт не впустят.
– Вот те на! – сказал он вслух, пораженный своим открытием. – Владение ишаком только началось, а на меня уже свалилось столько неудобств. А что будет дальше? Нет, на фиг! До первого рынка, а там продаю! Вместе с халатом и тюбетейкой.
У него еще мелькнула мысль попросту сбежать от ишака. Привязать его, например к дереву, и уйти. Или отвлечь его внимание и быстро сесть в проходящий транспорт. Но он отогнал ее прочь, как постыдную. Хотя и продавать ишака на колбасу было не менее позорно. Но может быть, купят не на мясо?
Он прикинул расстояние до центра и решил, что дня за два дойдет. Было досадно, что эти два дня он отрывает от обхода Садового. Так бы он сколько смог отмахать, а так – вот, очередная задержка.
Эти задержки случались постоянно, словно судьба противилась его планам. Вот и ишака подсунула. А избавится он от ишака – подбросит что-нибудь еще, например крокодила. Ей ведь ничего не стоит. Но это уже шиш! С крокодилом он столько возиться не станет. И ни с чем больше.
Но вообще, если честно, за последний год обид на судьбу Витек не таил. Вот раньше – да, а теперь – нет. Сколько раз он мог бы склеить ласты – а ведь жив же! И за это ей спасибо. Жить всякая тварь хочет, и Витек хотел. Тяжела была его жизнь, никчемна, а не хотелось с ней расставаться до срока. Вдруг что-нибудь хорошее еще произойдет? Кошелек большой найдет, размером с чемодан, или встретит кого.
Кошельки, правда, ему до сих пор не попадались даже маленькие, но со встречами дела обстояли получше. Взять хотя бы Нину. Шебутная была девчонка в молодости, сразу видно. И собой ничего. Витьку такие нравились. При других обстоятельствах встреча с такой женщиной была бы подарком судьбы. Да только не для него. Она с другой планеты – чистой и ухоженной. Той самой, где все чистят зубы правильными пастами, непрестанно едят чипсы, пьют пиво и йогурты, любят жизнь в новых автомобилях и обеспечивают себе комфорт с помощью прокладок, мезима и простамола. Его же планета совсем другая. Вся ржавая и темная, грязная и вонючая, опутанная трубами теплотрасс и утыканная мусорными контейнерами. Она мчится в космосе по другой орбите, натыкаясь на свалки, и никогда не пересечется с планетой Нины. Здесь даже солнца не бывает, только сумерки. Обитателей этих двух планет даже нельзя назвать братьями по разуму. Разум – это там, а здесь – безумие и сумеречное сознание.
Витек задумался и не заметил, как набежали тучи. Он был легко одет и шел с непокрытой головой. Погода – вечная головная боль бомжей. Чтобы не зависеть от нее, многие предпочитают постоянно ходить тепло одетыми. Лучше мучиться от жары, считают они, чем от холода. Витек был не из их числа. Он старался одеваться по погоде и часто попадал из-за этого впросак.
Подул холодный ветер. Обычное явление для московского лета. Витек затянул до шеи молнию на куртке от спортивного костюма. Это помогло. Но когда пошел дождь, этого стало уже мало. Витек огляделся по сторонам. Слева был новый, только недавно посаженный парк, справа – жилые дома. Обычно он пережидал дождь под балконами или в каких-нибудь нишах в стенах. Но куда сунешься с ишаком?
Однако он твердо помнил правило: мокрый бомж – больной бомж, больной бомж – дохлый бомж. И это говорилось не для красного словца, такова была реальность.
«Пусть ишак выпутывается сам, раз увязался за мной», – решил Витек и укрылся под ближайшим балконом.
Он успел как раз вовремя, потому что дальше разразился вообще ливень. А ишак, казалось, дождя совсем не боялся. Он спокойно встал рядом и даже не особенно обращал внимание на капли. Он думал свою вековую ишачью думу, и такой мелочи, как дождь, места в ней не было.
Витьку стало холодно, и он вспомнил про халат. Он полез в чересседельную сумку, достал халат и тюбетейку. Они почти не намокли. Витек натянул их на себя и ему стало теплее. Ишак только покосился на него и больше никак не отреагировал на перемены, произошедшие во внешнем облике нового хозяина.