— Значит, у вас действительно что-то было с этим Максом? — нахмурил брови Олег.
Анна тоже нахмурилась.
— Ах, мы еще и ревнуем, — усмехнулась она. — Это здорово.
Она покачала головой и развернулась, чтобы уйти.
— Подожди, Анна! — позвал Олег.
— Ну что еще? — Резко спросила она.
Олег отшатнулся, увидев ее холодные голубые глаза, блестящие, как льдинки.
— Я все понял. Ты не простишь меня и я действительно этого не заслуживаю. Но мы могли бы по крайней мере остаться друзьями…
— Остаться друзьями? Развести маленький огородик на месте сгоревших чувств? Нет уж, избавь меня от такой перспективы. Любовь, даже умершую, не пятнают дружбой. Конец есть конец!
* * *
На следующий день Аня стояла возле блестящего автомобиля мистера Грина и безучастно следила за тем, как слуга бережно, словно драгоценную вазу, укладывает на заднее сиденье ее потрепанную дорожную сумку. Она выглядела расстроенной.
Мистер Грин стоял рядом с ней и нервно курил сигарету за сигаретой.
— Ну, мне пора, — сказала Аня, протягивая ему руку.
Американец сжал ее пальцы в своей горячей ладони и тихо сказал:
— Прости меня, девочка.
— Не надо об этом. Меня гораздо больше волнует наш малыш.
— За него не беспокойся! — горячо заверил ее Джош. — Он очень переживает из-за того, что ты уезжаешь. Наверное, спрятался где-нибудь в парке. Мои люди прочесывают каждый сантиметр поместья, так что он скоро отыщется. Я позвоню тебе, как только он найдется.
Мистер Грин показал на зажатый в ее руке сотовый телефон. Аня благодарно улыбнулась. Она забралась на заднее сиденье, махнула рукой и машина плавно тронулась с места.
* * *
Хорошо поставленный, мелодичный женский голос сообщил из динамиков что начинается регистрация пассажиров на Анин рейс. Анна увидела как люди заспешили к стойкам, но сама почему-то медлила к ним присоединиться. Потом, словно решившись на что-то, она решительно тряхнула головой, подхватила сумку и быстрыми шагами пересекла огромный зал. Но направлялась она не на регистрацию, а к выходу из аэропорта. Она вдруг поняла, что никуда не полетит без маленького мальчика, оставшегося без семьи. Она станет его семьей, если он согласится. Только бы он согласился.
От этого решения ей вдруг стало очень легко. Проходя мимо урны, она с улыбкой разорвала пополам билет, который держала в руке и выбросила обрывки.
— Ай-яй-яй! Не умеете вы, девушка, бережно относится к деньгам! Билетик можно было вернуть, чтобы получить пятьдесят процентов, — раздался рядом насмешливый голос.
Она подняла голову и увидела перед собой молодого, улыбающегося мужчину в элегантном сером костюме. Он был похож на преуспевающего бизнесмена, только лицо было слишком загорелым. Она не сразу поняла, кто перед ней, настолько разительной была перемена. Только опустив глаза и увидев маленького мальчика, которого держал за руку мужчина, она сообразила, что это не обман зрения, а самый настоящий Макс, невероятно изменившийся, и ее дорогой «волчонок».
Ноги ее подогнулись, она без сил опустилась на колени и протянула к ребенку руки:
— Солнышко мое!
Личико мальчика расцвело в улыбке, он бросился к ней со всех ног, повис на шее и прошептал:
— Мама!
— Детка моя! Ты разговариваешь!
Плача и смеясь одновременно, Аня целовала личико малыша, трепала его, тормошила и чувствовала себя абсолютно счастливой. Проходящие мимо люди с удивленными улыбками оглядывались на этих странных русских.
— Он спрятался в багажнике, чтобы отправиться за тобой в аэропорт, — пояснил Макс, с улыбкой глядя на их счастливые лица. — А крышка захлопнулась, и он не смог выбраться.
— Как же его обнаружили?
— Ну, его трудно было не заметить! — хохотнул Макс. — Он барабанил в крышку руками и ногами и поднял такой шум, что сбежались все полицейские!
— Понимаю, — улыбнулась Аня. — А ты как среди них оказался?
— Совершенно случайно! — скроив честное до невозможности лицо покаялся Макс. — Просто я тоже возвращался домой этим рейсом и увидел знакомого сорванца посреди улицы. Если бы я не подоспел вовремя, он расцарапал бы полицейских в кровь, пытаясь прорваться ко входу в аэропорт.
— Спасибо тебе, — прошептала Аня.
— Не за что. Кстати, мистер Грин просил тебе передать, что документы по усыновлению будут готовы всего через полтора месяца. Ему позвонили сразу после твоего отъезда.
— Невероятно!
— О, у мистера Грина очень большие связи! — хмыкнул Макс, и в глазах у него заплясали чертики. — Насколько я понял, — Он бросил хитрый взгляд в сторону урны, куда совсем недавно полетели разорванные билеты, — ты решила остаться здесь до окончания процедуры?
— Да. Я поняла, что не могу оставить малыша одного, — кивнула Аня, еще крепче прижимая к себе мальчика.
Девушка из динамика объявила об окончании регистрации на самолет.
— О, господи! — встрепенулась Аня. — Ты не успеешь на самолет!
— Ерунда! Я передумал.
— Но ты сказал, что собирался возвращаться домой? Кстати, разве ты не живешь здесь постоянно?
— Жил. Какое-то время. Да что там, я провел в этих местах почти два года. Пытался залечить раны, нанесенные мне… цивилизацией. Но теперь…
— Что теперь? — улыбнулась девушка.
— Мне кажется, я нашел лекарство от своей болезни. И весьма эффективное. К тому же, надоело изображать из себя мачо, эдакого крутого парня из сельвы.
— У тебя неплохо получалось, — хмыкнула Аня.
— Я старался. Но теперь самое время вернуться назад.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, и Анна не смогла выдержать этот взгляд, зарывшись лицом в мягкие волосы малыша. Устыдившись собственной слабости, она тут же вдернула голову и дерзко глянула в лицо Макса:
— И как же тебя зовут на самом деле? — спросила она.
— Так и зовут — Максим Ганушкин, в просторечьи — Макс.
— Очень приятно.
— Вот и отлично. — Он немного помедлил, прежде чем сказать: — Слушай, давай забудем то, что было в джунглях, и сделаем вид, что познакомились только сейчас?
— А ты надеешься продолжить знакомство? — рассмеялась Аня.
— Ну, я же говорил, что в отношении тебя у меня далеко идущие намерения!
— Ты знаешь, — неожиданно призналась Анна, — в этот раз я встречала новый год одна и вдруг, когда часы пробили полночь, я неожиданно почувствовала себя такой одинокой и скучной, что, сама того не ожидая, загадала, чтобы в моей жизни произошло нечто невероятное, что-то такое, что изменило бы ее в корне…