– Я вспомнил, наверное, известный тебе, старый анекдот. – Подниматься на ноги и выходить из шкафа он вроде бы даже и не собирался, понравилось ему здесь. – Одна молодая английская леди принимала у себя любовника. Но неожиданно вернулся ее муж. Вот она того любовника и заперла в старинный шкаф, в котором хранились какие-то семейные реликвии. А муж, ни о чем не догадываясь, занялся с женой любовью. Потом они уехали ужинать в ресторан. Потом отправились к друзьям в гости, в соседнее графство. А там случилось так, что этот друг, собираясь в кругосветное путешествие, пригласил и их принять участие. Короче, прошло много лет, когда леди со своим мужем смогла вернуться в родовой замок. По поводу ее приезда собрались подруги, которых она не видела много лет, начались воспоминания. И одна из них вдруг спросила: «А ты помнишь симпатичного молодого человека? Его звали Джоном, и он за тобой одно время даже, кажется, ухаживал. Но он исчез после твоего отъезда в кругосветное путешествие. Ты не знаешь, что с ним случилось?» Леди с истошным криком кинулась к шкафу, распахнула дверцу, и оттуда вывалился скелет человека в истлевшей одежде.
– Блеск! – Людка захохотала. – Нет, не слышала! А это что, намек такой?
– Нет, я все искал объяснение известной и, возможно, тоже английской поговорки: «У каждой женщины есть свой скелет в шкафу». Понимаешь, о чем я? – он пытливо уставился ей в глаза.
Людмила, став вдруг серьезной, ответила с несколько холодноватой интонацией, не приемлющей попытки Турецкого переложить свою неловкость на ее плечи.
– А я-то, дура, подумала о другом. О том, как помочь хорошему, как мне показалось, человеку разобраться, в чем он сам никогда не разберется, и дотянуться туда, куда сам не дотянется. Извини за инициативу, – закончила сухо и, словно машинально, запахнула халат.
Александр немедленно, как из пушки, вылетел из шкафа и схватил ее в объятья.
– Прости, я совсем не собирался тебя обижать. Ты не поняла, я имел в виду себя. Вот если бы он сейчас настоял на своем, совершил свое гнусное и отвратительное дело, а потом, скажем, завтра утром, увез тебя в Испанию или куда-то там еще, я бы, чтоб не компрометировать тебя, пожалуй, как тот англичанин тоже не стал бы ломиться из шкафа. И твои родители, вернувшись из Москвы, обнаружили бы среди своей одежды высохшую мумию. А потом разыскивали бы тебя в заграничных странах, по всяким там Испаниям, Италиям и Швейцариям, чтобы выяснить, какой конкретно музей восточных культур ты ограбила. И вот бы ты тогда удивилась, а!.. Или так бы и не вспомнила, как мумия оказалась в шкафу? Между прочим, и это похоже на женщин, – забывчивость. К примеру, пришел вот молодой и очень интересный мужчина. Скажем, я. У тебя возник закономерный вопрос: зачем он явился? Чего ему тут надо? Рядом с моей спальней?
Она обмякла в его руках. Подняла голову, пытливо посмотрела в глаза, натянуто рассмеялась и прошептала:
– Ловко выкрутился. Ладно, мумия, пойдем делом заниматься, а то у меня, и вправду голова от вас от всех разболится…
Как ни уговаривала и ни успокаивала его Люда, Александр ушел до рассвета: долгого вечера и половины ночи, полагал он, им было вполне достаточно. Людка, видимо, так не считала. Она вообще, словно желая загладить неприятные впечатления о вечерних событиях, старалась с такой неистовой силой, что Турецкому впору было изумляться. О прошедшем пытались не вспоминать. Но ближе к утру к вчерашнему факту «незапланированной встречи» все равно пришлось вернуться, Александр вынужден был уточнить несколько не совсем ясных для него событий. Неохотно, будто отвечая на вопросы надоедливого экзаменатора, Люда «расшифровала» некоторые реплики Привалова. В частности, причину их натянутых отношений с прокурором, основанных вовсе не на ссоре из-за нее, Людмилы, на которую Арсен давно уже «положил глаз», а Привалова это злило. Но злился-то он так бурно и безрезультатно, – и это уже не раз замечала Людмила, – будто на самом деле был бы даже доволен, если бы притязания прокурора Микитова достигли наконец цели. Ну, то есть, не я, мол, тебя ему подсунул, а это ты сама дала своему начальнику, ах ты, такая-сякая-разэтакая! Ну, и пошла-поехала потом по рукам!.. А если, мол, не дашь, тогда твоему папаше-следователю станет трудно жить. Такие сволочи!
А по поводу счетов? Он однажды не удержался, похвастался, что имеет свой счет в Цюрихе, какой-то там банк, названия он не уточнял, просто сказал. Отсюда и уверенность в завтрашнем дне. Это если он «пролетит» с Москвой, на которую очень рассчитывает. А чего ему там надо, не говорил, просто заметил, что жизнь в столице могла бы в корне изменить его общественный статус, а вместе с ним и семейное положение. Он имел в виду брак с Людмилой. Или, может быть, свое обещание жениться на ней, когда сам утвердится на новом месте. И дружба с генералом Грязновым почему-то, по его мнению, была для него своеобразным «вездеходом» в московской жизни.
В общем, сидение в шкафу оказалось не напрасным. С таким выводом, полагал Турецкий, Славка обязательно согласился бы, даже несмотря на то, что в его отношениях с Дусей, возможно, и возникла бы в этой связи некоторая напряженность. Но та, как теперь убедился Александр Борисович, была не в курсе той роли, которую ей предложил, а по сути, навязал, «родственничек». Пожалуй, только это ее и оправдывает…
Впрочем, почему ей нужны какие-то оправдания? И Турецкий понимал, что ему придется теперь искренне защищать Евдокию от напрасных подозрений, потому что скрыть правду от Грязнова он не сможет. Дело того требовало. Но Александр Борисович не мог забыть слезы, которые так и хлынули из Дусиных глаз, когда она прочитала послание Славки, а слезы, как известно, врут редко, для этого нужен великий артистизм, совсем не свойственный этой женщине, – тут Турецкий был твердо уверен. Да и Зина – чистая душа – подтвердила, что ее подруга отродясь подлости в себе не держала, а уж Зинке-то можно было верить.
«Ох, мама родная, а ведь совсем запутался наш мальчонка!», – размышлял, как о постороннем, Турецкий, покидая гостеприимный – во всех отношениях – дом, в котором даже платяные шкафы по-своему гостеприимны, однако, на всякий случай, оглядываясь. Этот милицейский монстр вполне мог оставить где-нибудь своего «топтуна», – он же собирает сведения о своей любовнице. А теперь, значит, и за москвичом слежку установил? Впрочем, этого и следовало ожидать, странно только, что Привалов так долго ждал. Интересно, где находится сейчас тот наблюдатель, если он действительно есть? Ну, ничего, пусть теперь поищут в станице Ивановской, а в «официальной» Астрахани, то есть у «высокого начальства», в ближайшие дни Александру Борисовичу делать было пока нечего.
Но зато крайне необходимо встретиться лично, а не с помощью того же «помощника» в генеральском мундире, с двумя экспертами, которые работали в Ивановской «на трупах». А те проживали в Замотаевке, и адреса их для «Сашеньки» достала, естественно, Людка. Она отыскала дома записи своего отца по тому уголовному делу, которое отец вторично расследовал, «залезла» в них и оттуда выписала. Вот ведь на какие ухищрения и жертвы идет женщина, чтобы завладеть мужчиной, на которого она «положила глаз». Это ее слова, между прочим: «Положила – и все!» Что положила, это уже он сам додумывал вслух, лежа рядом с утомленной красоткой, высокая грудь которой прерывисто вздымалась от пережитых волнений. Под утро дело было, когда он уже уходить собрался, а она все не желала его отпускать и всячески тянула с расставанием. Даже оповестила о своем желании навестить его в выходные прямо в той станице, но он постарался снять эту проблему, которая могла запросто стать для него жизненно опасной…