Опять «Пекин», но в этот раз Куликов был все с той же девушкой, бережно, словно хрупкую птаху, способную упорхнуть, держал в своих руках ее узенькую ладонь. Кадр был исполнен мастерски и не лишен художественного новаторства. Скорее всего Стась даже не подозревал о существовании вероломного фотографа.

Фотография удалась, слов нет. Подобный кадр мог бы стать изюминкой любой фотовыставки, около него останавливались бы обделенные сильным чувством посетители и, не скрывая зависти, любовались бы счастьем молодой пары. Особенно привлекателен этот снимок будет для женщин в возрасте, чей последний осенний лист, призывно кружась в воздухе, сорвался с дерева любви много лет назад. Снимок, наполненный содержанием, всегда возвращает в пору юности, когда ночи были необычайно коротки и не существовало более приятного ложа, чем свежескошенная трава на сеновале у любимого.

– Красива, – не без зависти еще раз произнес Васильчиков. – У них любовь, это даже слепой заметит.

Шевцов сложил снимки и опустил их в черный непроницаемый конверт.

– Возьми. Приобщишь их к делу. Вот что я тебе скажу. У меня такое ощущение: как только мы найдем эту женщину, так сразу выйдем на Куликова. Судя по этим фото, у них очень сильное чувство. Завидуй, капитан. Вот что, здесь часто мелькает «Пекин», и похоже, фотографии сделаны в разное время. Следовательно, Стась Куликов тут довольно частый гость, и там наверняка запомнили его девочку. Не думаю, что они могут нам сказать что-то вразумительное по поводу исчезновения Куликова, но опознать ее сумеют. В общем, капитан, возьмешь отсюда парочку фотографий и дуй в ресторан, нам не следует терять время.

– Понял, товарищ майор, – с готовностью курсанта милицейской школы отозвался Васильчиков, улыбнувшись.

– И еще вот что, возьми Алексея, парень толковый. Я на него виды имею.

Омоновцы, потеряв к покойнику интерес, вышли на балкон и глубокомысленно курили, пугая вырезами для глаз безмолвствующих соседей. Похоже, работы больше не предвиделось, но команды собираться еще не поступало. Через несколько минут должны подъехать эксперты и «Скорая помощь», и самоуверенные костоломы среди въедливых кабинетных работников будут выглядеть, как гангстеры на детском утреннике.

– Пускай растет, – по-деловому ответил капитан. – Надо же нам смену готовить. – И, похлопав по плечу Алексея, который стеснительно топтался у порога, бодро произнес: – Ну что, сержант, настроился на серьезную работу?

– Я всегда пожалуйста, – обрадованно протянул Алексей и не без чувства превосходства посмотрел на парней в пятнистой форме.

Глава 17

Афганская борзая, высоко задрав аристократическую голову, с пренебрежением посматривала на мельтешение дворняжек, оккупировавших мусорные баки. Даже когда она справляла нужду, в ней чувствовалась принадлежность к высшей знати. Это присуще собакам, ведущим свою родословную едва ли не со времен царя Соломона. Длинная рыжая шерсть красивыми прядями свисала с тощих боков и живота. Чуть касаясь земли, черная мордочка с короткой шелковистой шерсткой брезгливо подрагивала, принюхиваясь к множеству запахов, а коричневые блестящие глаза смотрели вокруг настороженно и мудро.

Хозяйка этой грациозной собаки, девушка лет двадцати в длинном узком платье в мелкий белый горошек, равнодушно посматривала по сторонам. Красивая. Изящная. Если бы не длинная сигарета, небрежно сжимаемая в пальцах, ее можно было бы принять за египетскую Нефертити, выгуливающую своего любимого пса.

Некоторое время Куликов стоял в сторонке, как бы присматриваясь и к афганской борзой, и к ее славной хозяйке, попыхивающей дымком. А затем, словно отважившись, подошел ближе.

– Красивая у вас собака, – проговорил он, и в его словах послышались завистливые нотки.

Похвала была приятной. Девушка улыбнулась, показав идеальный ряд зубов, и охотно отозвалась:

– Граф у нас чемпион. Три года подряд на международных выставках занимает первые места.

Куликов не однажды замечал, что даже самые неразговорчивые особы превращаются в болтушек, стоит сказать что-нибудь ласковое про их четвероногого друга. И откликаются так, словно похвала адресована им самим.

– Оно и видно, – охотно согласился Куликов. – Достаточно взглянуть на эту собаку. Вон у нее какая царственная стать.

Борзая, будто услышав хвалебные реплики в свой адрес, изогнула спину и показала экстерьер.

– Он у меня молодец, хороший мальчик, – потрепала хозяйка за холку подбежавшего Графа.

– А вы знаете, что борзые – это патрицианские собаки, – объявил Куликов.

– Вот как, очень интересно! – Девушка с любопытством посмотрела на собеседника. – Никогда не думала, хотя, конечно, следовало догадаться: вы посмотрите, какая у этого пса грация.

– Скорее всего афганские борзые – самая древняя порода собак.

– Любопытно. – Хозяйка посмотрела на своего питомца совсем иными глазами.

– Дело в том, что изображения афганок встречаются в произведениях древних шумеров и на египетских пергаментах. Как отличные охотники, они использовались еще при дворцах египетских фараонов.

– Никогда бы не подумала, – нежно погладила любимца девушка, – он ведь у нас такой домашний. Любит лежать на коврике, забираться на диван.

– А вы бы как-нибудь попробовали, – посоветовал Куликов, – лучшего охотника вам не найти. Вы в этом доме живете? – махнул Стась рукой в сторону величавого здания.

– Да, как вы догадались? – Девушка нацепила поводок на ошейник псу, который со щенячьей тоской наблюдал за тем, как мимо проследовала тощая сучка. В глазах у той был азарт, красивый породистый кобель пришелся ей по вкусу, чувствовалось, что сучка не прочь завести с ним роман, но ее смущало присутствие хозяйки.

– Только в таких домах живут столь красивые девушки, – улыбнулся Куликов. – А вообще, я вас видел с одним моим хорошим знакомым. Можно сказать, даже другом, Вадимом Шевцовым. Вы его невеста? – хитро посмотрел Куликов на девушку.

– Да… Мы с ним очень большие друзья. – Девушка слегка смутилась. – А как зовут вас?

– Меня зовут Стась… Куликов. Он случайно не рассказывал вам обо мне?

Граф настороженно посмотрел по сторонам и готов был броситься вдогонку за сексуальной подружкой, но мешал кожаный поводок.

– Стась Куликов? – Красивый лобик девушки собрался в напряженные морщинки. Чувствовалось, что она усиленно ковырялась в закромах памяти. – Что-то такое припоминаю, – в голосе послышалась легкая фальшь.

– Неужели всего кое-что? – Куликов удивился искренне. Он почти обиделся. – Наши отношения особенно укрепились в последнее время. Не хотелось бы выглядеть чересчур самоуверенным, но мне казалось, что между нами существует что-то вроде некоторой привязанности. Буду предельно откровенен, в последнее время он занимает очень большое место в моей жизни.

– Так, может быть, вы его подождете? – робко предложила девушка. – Он всегда рад друзьям.