– Ма, па, приезжайте за мной… Записывайте адрес… – Голос Наташи какой-то придушенный, тихий.
Выехали целой группой. Но в дом зашли только втроем: мама, папа и помощник консула. Дом странный, построенный человеком, не имеющим вкуса: стены выкрашены в ядовитый зелено-желтый цвет (как желчь, сказала Елена), какой-то странный балкон с колоннами, искусственные цветы в горшках и огромная семья темнокожих, разряженных в пух и прах людей – от стариков до детишек…
– Это же цыгане, – прошептала, преодолевая спазм в горле, Елена, прижимаясь к мужу. – Цыганская семья… А где же Наташа? Тони?
Помощник консула говорил, обращаясь к мужчине и женщине, судя по возрасту родителям Тони, на языке, похожем на болгарский, вежливо, с достоинством. Они долго говорили, пока наконец дверь не открылась и на пороге не появилась Наташа. Вернее, ее тень. Кожа и кости. Вместо волос – пучок паутины… Лена встала и поняла, что не может сделать ни шагу… Дочь свою она узнавала с трудом. Джинсы, красная майка, острые худые плечи, губы плотно сжаты – вот-вот расплачется… А глаза… Потухшие, потемневшие, с припухшими розовыми веками.
– Тебе что, денег не хватило, чтобы купить себе приличную одежду или нормальную? – строго, но сильно нервничая, спросил отец.
Наташа ничего не ответила, глаза ее привычно наполнились слезами.
– А где твой муж? – произнесла онемевшими губами Елена. Она сдвинулась немного в сторону, в тень от огромного, до неба, орехового дерева. Во дворе набилось много желающих поглазеть на русскую делегацию.
– Он на работе… Не мог приехать… – проговорила она, испуганно глядя на женщину, прожигающую ее взглядом синевато-черных, глубоко посаженных глаз. Елена решила, что это мать Тони, Роза. А тот худой мужчина с небритыми щеками, одетый в новый темный костюм, – его отец.
– У них гражданский брак, – сказала Наташина свекровь. – Все как положено.
А она неплохо говорила на русском! Интересно, этим двоим, со сверкающими настороженными глазами, тоже что-то перепало от тех денег, что выслали Наташе Вьюгины? Может, и зубы золотые эта тетка вставила за их счет?
– Что значит, гражданский брак? – еще более строгим голосом спросил отец.
– Гражданский брак в Болгарии – это и есть официально зарегистрированный брак, – подсказал помощник консула, крайне вежливый молодой человек. Он вносил своим присутствием официальную, чистую ноту во всю эту цыганщину. Казалось, исчезни он, и родители русской невесты вцепятся в волосы всем этим разряженным «родственникам» за то, что они довели их дочь до такого плачевного состояния. А цыгане, в свою очередь, возьмутся за ножи…
– Вот, мы же вам показываем свадьбу… Все как положено, – повторила с акцентом сватья. – Так что, сами видите, Наташа ни в чем не нуждается. У нее все есть. И этот дом…
Елена была в ужасе. Она понимала, что в этом доме живет, вероятно, весь табор, начиная от стариков и заканчивая чумазыми крохами цыганятами…
– Наташа, поедем домой, прошу тебя. – Голос отца дрогнул.
– Но она не может уехать от мужа! – воскликнула сватья. – Это нехорошо. Вот приедет Тони…
– А когда он приедет, этот ваш Тони?
– Через две недели. Он во Франции, работает… – подал наконец голос сват. Он смотрел на Елену немигающими глазами, словно проверяя на прочность ее твердость духа. И она не выдержала взгляд, опустила глаза.
– Наташа, ты поедешь с нами домой? – спросил отец.
– Я не знаю… Тони приедет…
– Разве ты не видишь, в какую семью попала? – не выдержала наконец Елена. – Ната, очнись, да они заколдовали тебя… Посмотри на себя, дочка. На кого ты стала похожа?!.
– Ма, все в порядке…
– А как же может быть все в порядке, если мы выслали тебе пятьдесят тысяч долларов, а ты выглядишь, как мумия… Ты больна? Что с тобой?
– За ней муж смотрит, ничего она не больна… Была больна, поправилась… – говорила, нахмурив брови, сватья. – Так ведь, Наташа?
– Ты же сама позвонила нам и сказала, чтобы мы тебя забрали…
– Сначала я так подумала, а потом поняла, что не надо было тебе так говорить… – Наташа даже не смотрела на мать. И вообще она вела себя странно. Может, ее накачали наркотиками?
– Немедленно собирайся и поедем… – приказал отец. – Вернее даже, не собирайся, а просто поедем и все… Без разговоров!
– Скажите, Наталья, как вам живется в этой семье? Быть может, у вас все хорошо и ваши родители напрасно забили тревогу? – Помощник консула говорил тоном, которым обычно разговаривают с детьми или психически нездоровыми людьми.
– Мне живется хорошо. – Она так и не подняла глаз.
– Я хочу увидеть комнату, где живет моя дочь, чтобы понять, в каких условиях она находится…
– Почему вы не смотрите на экран, на свадьбу? – забеспокоилась сватья. – Видите, сколько гостей? Больше тысячи кюфте [4] сделали…
– Ма, я здесь останусь… – Она не сказала, а простонала.
– Мы и музыкантов приглашали… А сколько золота молодым подарили… Скажи, canim. [5]
– И где же это золото?
– Пошло на лечение.
– Наташа, не молчи, я прошу тебя, скажи, чем ты больна?
– Ма, я здорова. У меня все хорошо. Возвращайтесь в Москву…
– Я могу остаться с дочерью одна и поговорить? – проговорила Елена истеричным тоном. – Вы слышите меня? Наташа, дочка, подойди ко мне…
Помощник консула сделал движение, и все присутствующие в комнате задвигались, словно каждый пытался спрятаться в угол, чтобы остаться незамеченным и дождаться развязки этой драмы… Не каждый же раз в их поселок приезжают родители русских невест…
Между тем на экране играли веселую, пышную свадьбу, звучала характерная цыганская музыка, крупным планом показывали мокрых от пота уставших музыкантов… Наташа в белом платье и с высокой прической, которая так ей не шла, танцевала, как заведенная кукла (полное измождение и отсутствующий взгляд), со своим смуглым, растерянным женихом, почти мальчиком…
с. Страхилица (Болгария), октябрь 2008 г.
Здравствуй, дорогая Наташа! Пишет тебе твоя подруга Соня Муравьева. Думаю, ты удивлена… А как я удивилась, когда узнала, что ты живешь в Болгарии. Наташа, я так рада, что мне удалось тебя найти. Честно скажу, мне потребовались время и надежные люди, которые разыскали тебя… Я понимаю, прошло время, и у каждой из нас своя жизнь. Мы обросли новыми знакомыми, приятелями, но для меня ты, Ната, осталась самой близкой подругой. Скажу сразу, мое письмо не праздное, нет. Мне срочно нужна твоя помощь. Как ты уже поняла, более близкого человека, которому я могла бы довериться, у меня нет. У меня проблемы, сложности, и мне просто необходимо, чтобы рядом со мной был такой близкий человек, как ты. Вернее – только ты. Ты помнишь, как мы с тобой представляли себя балеринами, устраивали танцы на веранде вашей дачи, как я приносила старые мамины платья, и мы с тобой надевали их… И как нам было хорошо вдвоем! И вся Москва была наша! Понимаю, что мое письмо может оказаться несвоевременным, ты же можешь быть занята, работать и т. д. К тому же у тебя может быть молодой человек, который помешает нашему с тобой плану… А план следующий. Мне просто необходимо, чтобы ты приехала ко мне в Мюнхен. Я вышлю тебе денег на визу и на улаживание всех твоих проблем, и на билет, разумеется. Постарайся приехать. Поверь мне, ты не пожалеешь… Если ты поможешь мне выкрутится из той ситуации, в которую я попала, я не останусь в долгу… Да и вообще, у меня есть деньги, и, если, к примеру, у тебя сложности с работой или что-нибудь в этом роде, я тебе помогу. И работу найду, и жить будешь у меня… Словом, жизнь твоя, если ты приедешь ко мне, кардинально улучшится… Если ты согласна, позвони мне, то есть просто пусти сигнал на мой сотовый. Тебе это ничего не будет стоить. Как только я его получу, так сразу же вышлю тебе деньги Western Union…