– Конечно, я говорил с ним по телефону... Он недавно вернулся из Москвы... Конечно, он в ужасе... А Монахов... Он сейчас способен на все... Как и я... – Зименков разговаривал с придыханием, словно запыхался и забежал в морг на минутку, чтобы только убедиться в том, что на столе лежит действительно тело его сына, и чтобы потом кинуться на поиски убийцы... – Я только одного не могу понять: при чем здесь наши дети?
– А разве вас не удивляет тот факт, что мальчики загрызены собакой?
– Удивляет...
– Большой черный ротвейлер...
– У Волкова есть и ротвейлеры, и доги, и бультерьеры, и волкодавы... Только зачем это? И почему на кладбище? Да еще на татарском...
– Да потому, – вдруг подал голос Романов. Он все это время с отрешенным видом смотрел в окно, затем повернулся и хмыкнул: – Да потому, что его вызвал туда его дружок Герман...
– А ты откуда знаешь?
– Когда привезли его сюда, мы со следователем стали снимать с него одежду, ну я и заметил записку... клочок бумаги, который выглядывал из кармана джинсов... И там было написано, что, мол, приходи сегодня, нет, не сегодня, а второго ноября в четыре часа на татарское кладбище, и подпись: «Герман».
– Надо объявить по радио, чтобы найти человека, который привез вашего сына на кладбище... А вам сейчас лучше вернуться домой... Ваша жена знает о случившемся?
– Знает, – отозвался Зименков с какой-то презрительной гримасой на лице. – Лучше бы на этом столе лежала она...
Наталия вздрогнула, как если бы ее ударили по лицу. Она сразу же возненавидела этого человека.
Дома Наталия составила план для Логинова:
«1. Таксист (частный извозчик). 2. Все имеющиеся в пригороде частные рыбные коптильни. 3. Клубы кинологов: ротвейлеры. 4. Жорж Котельников. 5. Волков. 6. Все Берковские, проживающие в городе и области. 7. Проследить с помощью милицейской собаки, куда и откуда ведут человеческие и собачьи следы на кладбищах. 8. Кому принадлежит почерк, которым написаны записки: а) Герману (взять записку у Монахова), б) Лари (от Германа)...»
И план для себя:
1. Отыскать садиста-стоматолога, поставившего пломбу Литвиновой. 2. Просмотреть милицейские сводки годичной давности. 3. Лаборатория судебно-медицинских экспертиз: заключение эксперта (скотины Алебастрова) по исследованию трупа Литвиновой.
– Я смотрю, что ты полностью положилась на реальные факты, – поддел ее Логинов, намекая на то, что она уже в который раз начисто забыла о своем даре и соответственно о видениях.
– Да, ты прав, но мне с каждым разом все сложнее и сложнее найти связь между этими видениями и реальностью... Ну посуди сам: разве под силу мне, обыкновенному человеку, отыскать ту самую розовощекую девушку в синем пальто с белой шляпкой-«таблеткой» на голове, которой сейчас лет этак девяносто? Понимаешь, глядя на нее, я вдруг почувствовала на своем лице дыхание того времени... Эта улочка, выложенная булыжником...
– Кстати, а почему бы тебе не напрячь свою память и не вспомнить эту улочку? А что, если она за углом?
– Выложенная булыжником? Нет, не припомню... Ты, кстати, мог бы с таким же успехом повспоминать...
– Да я и так уже вспомнил: это же Царицынский проулок... Вспомни, мы с тобой как-то весной шли в Дом архитектора, и мне даже пришлось нести тебя на руках...
– Ты нес меня на руках, потому что мы зашли к твоему приятелю Сквозникову, который играл на гитаре, и прилично выпили...
– Может, я и выпил, но тебя-то я нес лишь потому, что ты была на каблуках и заявила мне, что не намерена ломать себе ноги на этих булыжниках. Разве ты не помнишь?
Соня, присутствовавшая при разговоре и сидевшая возле окна с вязаньем в руках, вдруг словно очнулась:
– Наташа! Там, в Царицынском, и кафе было... Его потом перестроили в магазин... А что, если это и была та самая кондитерская, которую ты видела?..
Наталия задумалась. Она закрыла глаза и попыталась восстановить в памяти и улочку с кондитерской, и Царицынский проулок, такой, какой он есть на самом деле... Сейчас, когда на левой стороне выросло новое стеклянное здание парфюмерного магазина, было довольно сложно определить, одна и та же это улица или нет... Но вот то, что часть этой улицы выложена булыжником, она действительно вспомнила... Ну конечно, Логинов нес ее тогда на руках именно из-за этих булыжников... Но что из этого следует? Разве можно сейчас найти кого-нибудь, кто сможет назвать имя этой девушки в синем пальто, которая входила в кондитерскую и звала господина Берковского? Разве что она вышла замуж и тоже стала Берковской...
– Игорь, ты извини, что я так активно вмешиваюсь в твои дела, но, как мне кажется, ты и сам не против того, чтобы я помогла тебе найти убийцу... Конечно же, собака действовала по приказу своего хозяина, надеюсь, что ты не станешь этого отрицать, вот поэтому я и составила тебе небольшой такой планчик, благодаря которому мы сможем распутать это дело и, возможно, предотвратим еще одно преступление...
– Еще одно? Что ты имеешь в виду?
– Не что, а кого. Жору Котельникова, вот кого я имею в виду. Он – следующая жертва. Он нужен нам, во-первых, для того, чтобы мы попытались сохранить ему жизнь, ну и, конечно, он мог бы послужить хорошей приманкой для поимки этого ненормального... Согласись, что натравливать собаку на живого человека, да еще и с таким финалом, может только психически больной человек...
– А что за план? Можно взглянуть?
Она протянула ему вырванный из блокнота густо исписанный листок и напряглась, ожидая реакции.
Логинов пробежал глазами текст и пожал плечами.
– Хорошо. Тем более что несколько пунктов твоего плана вполне соответствуют моим: это таксист, Котельников, Волков и кинологические клубы.
– Вот и отлично.
После ужина Игорь прилег отдохнуть, Соня принялась мыть посуду, а Наталия села поиграть на рояле. Открывая черную лакированную крышку, она поймала себя на мысли, что уже забыла, когда играла на нем просто так, для души... И это, очевидно, плата за ее измену музыке. Она ушла из музыкальной школы, бросила своих учеников и занялась совершенно непонятным для нее делом. Зачем? Ради денег? А хоть бы и так.
Она вздохнула и взяла первый аккорд. Си-минор. Шестая ступень, ми-минор... Нагромождение звуков, настраивающих на размышление... И никакой мелодии...
Она играла и думала о том, что испытывали мальчики, когда на них набросилась собака, как вдруг почувствовала рядом с собой чье-то прерывистое хриплое дыхание и какой-то раскатистый, булькающий звук... Она повернула голову, и волосы на ее голове зашевелились: прямо рядом с ней, по левую руку, стоял мощный и свирепый ротвейлер с налитыми кровью глазами и массивным крепким лбом... Темно-коричневая грудь его вздымалась... Он тихо и злобно рычал, словно предупреждая об опасности... Вся пасть его была вымазана в крови...