Деннис достаточно долго прожил в Аде, чтобы знать, что тамошняя тюрьма – клоака, кишащая осведомителями, лжецами и головорезами, и все сказанное в любом разговоре скорее всего будет повторено в зале суда в совершенно искаженном – разумеется, не в пользу обвиняемого – виде. Каждый сокамерник, охранник, полицейский, попечитель, уборщик, повар был потенциальным доносчиком, жаждущим выведать какие-нибудь подробности, чтобы пересказать их копам.
Тенни сказал, что он новичок-стажер, скоро станет надзирателем, но пока еще в официальных списках не значится. Хотя никто его об этом не просил, Тенни, не имея опыта и не будучи ни в коей мере ни в чем осведомленным, тем не менее принялся давать Деннису массу советов. По его мнению, положение у того было аховое, ему реально грозила смертная казнь и лучшее, что он мог сделать, чтобы спастись, – это все рассказать, признаться, заключить сделку с Питерсоном при посредничестве окружного прокурора и свалить все на Рона Уильямсона. Питерсон условия сделки выполнит честно.
Деннис лишь слушал.
Тенни не отставал. Он приходил каждый день, скорбно качал головой, имея в виду будущее Денниса, болтал о системе и о том, как она, с его точки зрения, работает, давал «мудрые» советы – притом совершенно бесплатно.
Деннис лишь слушал.
Предварительные слушания были назначены на 20 июля под председательством судьи Джона Дэвида Миллера. Как в большинстве судебных округов, в Оклахоме предварительные слушания имели решающее значение, от штата требовалось умно распорядиться своими возможностями: продемонстрировать суду и всем присутствующим, какими он располагает свидетелями и что они могут сообщить. При этом обвинитель должен был показать достаточно улик, чтобы убедить судью, что имеются серьезные основания считать подсудимого виновным, и в то же время не открыть защите все свои карты. Это было игрой с известной долей риска, требовавшей определенного искусства.
Впрочем, обычно обвинитель не сильно рисковал: местные судьи едва ли могли рассчитывать на переизбрание, отпуская на свободу уголовников.
Но с такими шаткими уликами против Фрица и Уильямсона, какими располагал Билл Питерсон, он был вынужден выложить все уже на предварительных слушаниях: ресурсы его были столь скудны, что припрятывать что-либо на будущее он, конечно, не мог. Местная газета, разумеется, будет начеку, готовая моментально обнародовать каждое слово. Даже через три месяца после выхода в свет «Сны Ады» все еще горячо обсуждались в городе. Предварительные слушания должны были стать первым после выхода книги публичным явлением Питерсона на крупном процессе.
В зале собралась приличная толпа. Присутствовали мать Фрица, Аннет Хадсон и Рини Симмонс. Пегги Стиллуэлл, Чарли Картер и две их дочери прибыли заранее. Завсегдатаи – скучающие адвокаты, местные сплетники, праздные клерки, пенсионеры, не знающие, чем себя занять, – готовились внимательно наблюдать за первым серьезным рассмотрением двух нашумевших убийств. До суда оставалось еще несколько месяцев, но свидетелей им предстояло выслушать уже сейчас.
Накануне судебного заседания, чтобы придать остроты будущему зрелищу, полиция Ады сообщила, будто Рон и Деннис наконец полностью признались во вменяемых им изнасиловании и убийстве. Это шокирующее известие привело Рона в страшное возбуждение.
Деннис тихо сидел рядом с Грегом Сондерсом за столом защиты, просматривал какие-то документы и ждал начала слушаний. Рон – неподалеку от него, в наручниках и кандалах, – глазел на Фрица так, словно хотел задушить его. Вдруг, безо всякого предупреждения, он подпрыгнул и стал орать на Фрица, находившегося всего в нескольких футах от него. При этом он перевернул стол, который упал на помощницу Барни Линду. Деннис быстро вскочил и, пока охранники усаживали Рона на скамью, отбежал к свидетельскому месту.
– Деннис! Ты паршивый сукин сын! – вопил Рон. – Давай выясним все прямо сейчас!
Его низкий хриплый голос гудел на весь зал. Падающий стол ударил Барни, и тот упал со стула. Охранники набросились на Рона, пытаясь утихомирить, но он лягался и метался из стороны в сторону как безумный, они едва справлялись с ним. Деннис, Грег Сондерс и весь судебный персонал быстро расступились и, прижавшись к стенам, не веря собственным глазам, в ужасе смотрели на потасовку, происходившую посреди зала суда.
Потребовалось несколько минут, чтобы скрутить Рона, который был крупнее любого из охранников. Пока его волокли к двери, он извергал непрерывный поток ругательств и угроз в адрес Фрица.
Наконец пыль улеглась, столы и стулья были расставлены по местам, и все вздохнули спокойно. Барни не видел драки, но знал, что оказался в ее эпицентре. Он встал и сказал:
– Прошу зафиксировать в протоколе, что я прошу освободить меня от обязанности защищать Рона Уильямсона. Этот парень не способен сотрудничать с защитой. Если бы он был в состоянии оплатить услуги адвоката, меня бы здесь не было. Ваша честь, я не могу представлять его интересы, просто не могу. Может, кто-то и может, не знаю, но я – нет. И если вы меня не освободите, я обращусь в Апелляционный уголовный суд. Я не намерен это терпеть. Судья, я для этого слишком стар, черт побери. Не желаю иметь с ним ничего общего ни при каких условиях. Понятия не имею, виновен ли он – это совсем другой вопрос, – но мириться с этим не собираюсь. В следующий раз он изобьет меня и, когда это случится, окажется в еще более трудном положении, а я, вероятно, в еще худшем, чем он.
На это судья Миллер быстро ответил:
– Прошение адвоката отклонено!
Для Аннет и Рини было невыносимо видеть, как их брата, который вел себя как сумасшедший, волокли из зала в цепях. Он был болен и нуждался в медицинской помощи, ему было необходимо длительное пребывание в стационаре под присмотром хороших врачей, способных подлечить его. Как мог штат Оклахома вызвать его в суд, когда он явно нездоров?
А по другую сторону прохода Пегги Стиллуэлл, наблюдая за безумцем, содрогалась, представляя, как он чинил насилие над ее дочерью.
После того как порядок был восстановлен и несколько минут прошло в тишине, судья Миллер приказал привести Уильямсона обратно. В комнате ожидания охранники объяснили Рону, что его поведение недопустимо в судебном учреждении и что дальнейшие его выходки, ежели таковые воспоследуют, будут сурово пресечены. Но как только его ввели обратно, он, увидев Фрица, снова стал отчаянно ругаться. Судья велел вернуть его в тюрьму, очистить зал от зрителей и выждал час.
В тюрьме надзиратели неоднократно и гневно повторили Рону свои предупреждения, но он не обращал на них никакого внимания. Фальшивые признания были слишком заурядным явлением в округе Понтоток, и он вполне мог поверить, что копам удалось вытянуть таковое из Денниса Фрица. Рон был невиновным человеком и не собирался позволить поступить с собой так же, как поступили с Уордом и Фонтено. Если бы он мог дотянуться до шеи Денниса, то выжал бы из него правду.
Его третье явление в суд было таким же, как и два первых. Не успев переступить порог, он тут же закричал: