Успешно пройдя первую стадию программы Транзитного дома, Рон благополучно перешел ко второй. Теперь он жил в отдельной квартире. Аннет и Рини истово молились о том, чтобы он оказался способен жить самостоятельно. Они старались даже в мыслях не связывать его будущее с санаториями, психиатрическими больницами и частными клиниками. Если он сумеет пройти через вторую стадию программы, то следующим шагом мог бы стать поиск работы.
Рон продержался около месяца, а потом потихоньку пошел вразнос. Без дисциплины и надзора он начал пропускать прием лекарств и не мог устоять против острого желания выпить холодного пива. Любимым местом времяпрепровождения стал для него бар «Дели» в кампусе – место, привлекавшее забулдыг и «детей контркультуры».
Рон стал там завсегдатаем и, по обыкновению, напиваясь, делался нехорош.
29 октября 2001 года Рон давал показания под присягой в качестве истца. Комната стенографистов была забита адвокатами, жаждущими порасспросить человека, ставшего местной знаменитостью.
После нескольких предварительных вопросов главный адвокат защиты спросил Рона:
– Вы принимаете какие-нибудь лекарства?
– Да, принимаю.
– Это препараты, прописанные вам врачом?
– Да, психиатром.
– У вас есть список этих лекарств, знаете ли вы, что сейчас принимаете?
– Да, знаю.
– И что это за лекарства?
– Я принимаю депакот, по 250 миллиграммов четыре раза в день; зипрексу – один раз, вечером, и веллбутрин – один раз, днем.
– Вы знаете, для чего предназначены эти препараты?
– Ну, депакот – против резких смен настроения, веллбутрин – от депрессии, а зипрекса – от зрительных и слуховых галлюцинаций.
– Хорошо. Нас, разумеется, интересует, оказывают ли принимаемые вами лекарства воздействие на вашу память.
– Не знаю. Вы ведь еще не просили меня ничего вспомнить.
Опрос продолжался несколько часов и сильно вымотал Рона.
Билл Питерсон как ответчик подал ходатайство об упрощенном производстве – это обычный маневр, предназначенный для того, чтобы вывести себя из-под иска.
Истцы утверждали, что иммунитет Питерсона утратил силу в тот момент, когда он вышел за рамки обязанностей прокурора и стал руководить расследованием убийства Дебби Картер. Они приводили два явных примера фабрикации улик Питерсоном.
Первый следовал из письменных показаний Глена Гора, имеющихся в деле, в которых Гор утверждал, что Билл Питерсон явился к нему в камеру в понтотокской тюрьме и угрозами заставил дать показания против Рона Уильямсона. По его словам, Питерсон сказал: пусть, мол, Гор молит Бога, чтобы его отпечатки пальцев «не обнаружились в квартире Дебби Картер», а то «он может легко загреметь вслед за Уильямсоном».
Другой пример фабрикации улики, тоже имевшийся в деле, был связан с повторным снятием отпечатка ладони Дебби Картер. Питерсон признал, что в январе 1987 года встречался с Джерри Питерсом, Лари Маллинзом и следователями из Ады и обсуждал с ними вопрос об этом отпечатке. По его утверждению выходило, будто можно получить более четкий отпечаток через четыре с половиной года после погребения, поэтому он попросил Маллинза и Питерса исследовать его еще раз. Тело было эксгумировано, отпечаток снят заново, и эксперты внезапно изменили свое мнение.
(Адвокаты Рона и Денниса наняли своего эксперта по отпечаткам, мистера Билла Бейли, который определил, что Маллинз и Питерс пришли к своему новому заключению, сопоставляя разные участки сравниваемых отпечатков ладоней. Проведя собственное исследование, Бейли пришел к выводу, что отпечаток ладони на стене не принадлежит Дебби Картер.)
Федеральный судья отклонил ходатайство Питерсона об упрощенном производстве, сказав:
– Законный вопрос состоит в том, замешаны ли Питерсон, Питерс и Маллинз наряду с остальными в систематической фабрикации улик с целью добиться обвинительного приговора для Уильямсона и Фрица. – И добавил: – В этом деле косвенные улики указывают на согласованные действия нескольких дознавателей и Питерсона, направленные на то, чтобы лишить истцов одного или нескольких из их конституционных прав. Неоднократное сокрытие следователями оправдательных доказательств при представлении обвинительных, представление спорных сфабрикованных улик, нежелание видеть очевидные и явно указывающие на других лиц улики, а также использование сомнительных криминологических заключений позволяют предположить, что ответчики действовали намеренно, добиваясь определенного исхода судебных процессов над Уильямсоном и Фрицем и не принимая во внимание знаков, предупреждавших, что результат, к которому они стремятся, несправедлив и противоречит фактам, добытым в ходе следствия.
Постановление, вынесенное судом 7 февраля 2002 года, стало взрывом бомбы для ответчиков и изменило инерцию процесса.
Рини в течение многих лет пыталась убедить Аннет уехать из Ады. Здесь люди всегда будут коситься на нее из-за Рона и шептаться у нее за спиной. Церковь их отвергла. А иск, выдвинутый ими против Ады и штата, породит еще большую неприязнь.
Аннет противилась, потому что Ада была ее родным домом. Ее брат невиновен. Взгляды и перешептывания она научилась игнорировать и могла продолжать жить как прежде.
Но предстоящий процесс тревожил ее. После почти двух лет напряженной предсудебной работы Марк Барретт и Барри Скек почувствовали, что ветер подул в их сторону. Переговоры о соглашении шли с переменным успехом, но у адвокатов обеих сторон складывалось ощущение, что до суда дело не дойдет.
Вероятно, наступило время перемен. В апреле 2002 года, прожив в городе шестьдесят лет, Аннет покинула Аду и переехала в Талсу, где у нее были родственники, а вскоре после этого и брат поселился у нее.
Она давно мечтала вырвать его из Нормана. Там Рон снова начал пить, а напившись, не мог удержать язык за зубами. Он хвастался насчет перспектив будущего процесса, своих многочисленных адвокатов, миллионов, которые он сдерет с тех, кто обманом упек его в камеру смертника, и так далее. Околачиваясь в «Дели» и других барах, он привлекал к себе внимание разного сброда, липнувшего к нему, когда у него бывали деньги.
Переехав к Аннет, Рон вскоре понял, что правила в этом доме такие же, какие были в ее доме в Аде, особенно это касалось выпивки. Он заделался трезвенником, стал ходить в ее церковь и подружился с пастором. При церкви существовала группа под названием «Свет для заблудших», в которую входили мужчины, изучавшие Библию. Они собирали деньги для миссионерских поездок в бедные страны. Их излюбленным способом зарабатывать была ежемесячная продажа обедов, состоявших из стейка с картофелем, и Рон с удовольствием трудился вместе с ними на кухне. Его обязанностью было заворачивать печеный картофель в фольгу, он обожал эту работу.
Осенью 2002 года «разнузданный» иск был улажен за несколько миллионов долларов. Чтобы спасти карьеры и самолюбия, многочисленные ответчики настояли на том, чтобы соглашение было конфиденциальным: они и их страхователи передавали истцам крупные суммы денег, не признавая при этом своей вины. Секретное соглашение было похоронено в спрятанной под замком папке и защищено ордером федерального суда.