Ева не знала, разумеется, содержания этой телеграммы, но по тому, как Дигби нахмурил брови, поняла, что известие для него было скверным. У неё сразу улучшилось настроение.
— Ева, вам сейчас лучше отдохнуть. Я задержусь, мне нужно поговорить с капитаном.
Она вернулась к себе в каюту и хотела закрыть дверь, но с ужасом обнаружила, что кто-то снял засов, а из внутреннего замка вынул ключ.
«Пелеагу» качало всё сильнее, и Ева с трудом удерживала равновесие. Она взяла два кресла, которые не были привинчены к полу, и приставила их к двери. Затем обыскала все ящики шкафов, надеясь найти там какой-нибудь острый инструмент. Но нашла только щётку для волос, изящно покрытую золотом. Видно её забыл Махилья. Спать она боялась. Сидела в кресле с мрачным предчувствием беды и смотрела на дверь. Шли минуты, но никто не делал попытки ворваться к ней. Она не знала, что Дигби было сейчас не до неё. Он читал новые телеграммы. «Капитанам и старшим офицерам всех судов его Величества, всем мировым судьям и полицейским властям Великобритании и Ирландии. Задержите и арестуйте Дигби Гроута. Рост один метр семьдесят сантиметров, сложения крепкого, тёмный цвет лица, небольшие чёрные усы, но они могут быть сбриты. Говорит по-испански, по-португальски, по-французски. Имеет диплом врача. Вероятнее всего находится на борту яхты „Пелеага“. Этот человек преследуется за убийство и предводительство шайкой грабителей. Адвокат мистер Солтер объявил вознаграждение в 5000 фунтов тому, кто задержит преступника. Есть предположение, что он держит в заточении Доротею Дентон возраста двадцати двух лет. Гроут опасен, при себе имеет огнестрельное оружие».
— Поймите меня правильно, сэр, — сказал капитан, изучающе рассматривая побледневшее лицо Гроута. — Я попал в скверное положение.
— Говорите откровенно, что вы хотите сделать?
— Это зависит от того, как вы будете себя вести. Я не предатель и готов оказать вам всяческие услуги. Но здесь история, связанная с убийством. А я не хотел бы быть вашим пособником.
— А я не убийца. Зарубите это себе на носу. И вы — мой подчинённый. Не забывайте об этом.
В руках Дигби блеснул револьвер:
— Вы будете исполнять все мои приказания.
На капитана яхты эти угрозы не возымели действия. Он продолжал спокойно созерцать пепел своей сигары.
— Сэр, мне не первый раз угрожают револьвером, — сказал он холодно. — Я испугался только раз, когда был очень молод. А теперь у меня большая семья в Бразилии, которая мне стоит много денег. Если бы я был богат, то не исполнял бы прихоти своих работодателей. Если бы у меня было, скажем, сто тысяч фунтов, я купил бы на родине плантацию и провёл на ней остаток своей жизни спокойно и молчаливо.
Он подчеркнул особенно последнее слово.
— А могли бы вы выражаться пояснее? Насколько я понял, вы готовы доставить меня в Бразилию за сто тысяч фунтов, а иначе передаёте меня властям?
— Я ничего такого не говорил, сеньор. Ведь ваша милость хочет жениться на прекрасной сеньоре, которая очень богата. И вы хотите счастливо жить в Бразилии, и я тоже. Мне кажется, если бы я обратился с таким предложением к вашей спутнице, она приняла бы его.
— Хорошо. Я вам заплачу.
— Погодите, есть ещё один вариант. Предположим, что я её друг и потому высаживаю вас на берег в следующем порту. Тогда мы могли бы поделиться вознаграждением.
— Я никогда от неё не откажусь.
— Как хотите. Только постарайтесь завтра принести деньги ко мне в каюту.
Дигби понимал, что круг сужается. Но у него оставались ещё две надежды. Во-первых, трудно настигнуть яхту при её теперешнем курсе, а во-вторых, никто не докажет, что он убил Фуэнтеса. Тем более, что Ева здесь. А кроме нее никто не видел сцены убийства. Впрочем, об этом с ней стоит поговорить.
Но войти в комнату Евы ему помешал смуглый великан, который, вежливо его приветствуя, не сдвинулся с места.
— А ну прочь с дороги, черномазина!
— Не позволено, — бесстрастно парировал матрос.
— Кто вам приказал тут стоять? — Гроут побагровел от гнева.
— Капитан, сэр.
Дигби поднялся наверх, чтобы выслушать объяснения капитана. Он застал того на мостике. Капитан всматривался в морскую даль, где то и дело вспыхивал тонкий луч прожектора.
— Почти в нашем кильватере следует военный корабль. Не знаю, может он проводит манёвры, а может преследует нас.
Капитан отдал приказание, и на яхте мгновенно потухли огни. «Пелеага» повернула вправо и стала описывать полукруг. Перед лицом опасности Дигби позабыл о неприятной сцене у двери каюты. Лучи прожектора плясали по волнам, постепенно отдаляясь от яхты.
— Попытаемся проскочить между ирландским берегом и этим судном, — объяснил суть манёвра капитан.
— Но мы теряем драгоценное время.
— Лучше потерять время, чем свободу. — Против этого мнения Дигби нечего было возразить. Когда опасность миновала, он поинтересовался, почему у каюты дамы выставлен часовой.
— Судьба этой сеньоры всецело связана с исполнением вашего обещания, — сказал он корректно. — Но я же дал слово…
— Но пока не сдержали его.
Да, с этим человеком спорить было трудно. Пришло время подумать о себе. А его судьба всецело зависела от действий капитана. Здесь нельзя было продешевить. Дигби отсчитал четыреста тысяч долларов и передал их капитану. Тот молча проверил сумму и остался доволен.
— Ваше превосходительство очень щедры.
— И уберите часового.
Ева сидела в каюте и невесело думала о своей судьбе. За дверью послышались шаги. Кто бы это мог быть, когда уже далеко за полночь. Скорее всего, что это Дигби. Дверь чуть приоткрылась.
— Не бойтесь. Это я, капитан.
— Что вам угодно?
— Я хотел бы с вами поговорить, мисс, но для начала уберите вещи от двери.
Ева быстро разобрала эту бесполезную баррикаду.
— Сударыня, я бедный моряк, исполняющий свои трудные и опасные обязанности за небольшое вознаграждение. Но бедность и низкое положение не мешают мне иметь сердце. — Он ударил себя в грудь. — Я не могу видеть страдания женщины. В то же время, Гроут — мой господин. И я вынужден подчиняться его приказаниям. Вот такова ситуация. Вы понимаете?
Ева кивнула головой. В её сердце вспыхнула надежда.
— К сожалению, я не могу постоянно находиться возле вас. А моим бравым матросам следует нести службу, а не стоять на часах возле вашей каюты. Но я не могу допустить, чтобы вас обидели на моём судне.
Этот маленький человек, видимо, хотел угодить обеим сторонам и искал компромисс, который освободил бы его от ответственности перед своим господином.