Не веря своему счастью, Гуров толкнул дверцу, сполз с сиденья и ступил на асфальт, который показался ему неустойчивым, как палуба корабля в бурю.
– За руль! – прохрипел Трегубов, вталкивая Марию на заднее сиденье джипа. – Гони, Гуров! Этот придурок возвращается!
Молодой человек в джинсах появился на крыльце магазина с блоком сигарет в руках. Увидев, что в его машину сели посторонние, он сорвался с места и побежал за джипом, что-то выкрикивая на ходу. Гуров повернул забытый в замке ключ – мотор завелся с пол-оборота, и они понеслись. Некоторое время Трегубов пристально смотрел назад. Ему мешал громоздкий холодильник, и в конце концов он переключился на зеркало.
– Вот лажа! – наконец выругался он. – Только не хватало, чтобы этот кретин на нас ГАИ напустил! Гуров, связывайся срочно с генералом, предупреди, что мы поменяли машину! Пусть организует нам зеленый свет. А этот крутой и без тачки маленько потерпит. Нам она сейчас нужнее.
У Гурова немного отлегло от сердца. Трегубов, слава богу, не посчитал еще свое дело проигранным и не пошел на крайние меры. Надежда, как всегда, умирает последней – Трегубов еще надеялся потрогать руками живые деньги и сунул голову в западню. Сработает ли она – вот какой вопрос мучил теперь Гурова.
Он связался с Орловым и, бесстрастным тоном сообщив ему о смене машины, попросил внести соответствующие коррективы. Орлов был лаконичен и деловит.
– Все будет учтено, – сказал он. – Вы там как?
– У нас все без изменений, – ответил Гуров. – Ждем, когда все это закончится.
– Ну дай бог, – вздохнул Орлов. – Никогда себе не прощу. Надо было этого гада, Трегубова, в первую голову брать!
– Не мучайся, ты же не мог знать, – возразил Гуров.
– Чего это он не мог знать? – подозрительно спросил Трегубов. – Вы о чем там базарите, Гуров?
– О тебе, только о тебе, – объяснил Гуров. – Генерал сокрушается, что не арестовал тебя первым.
– Хорошая мысля приходит опосля, – буркнул Трегубов и тут же с презрением сказал: – Он сокрушается! Ему на лесоповал не ехать. Вот посмотрел бы я, как вы оба сокрушались бы на моем месте.
– На твоем месте еще надо суметь оказаться, – возразил Гуров. – Не у каждого получится.
– Подумаешь, праведники! – скривился Трегубов. – Между прочим, я не считаю, что хуже тебя, Гуров. Не знаю, может, твое материальное положение позволяет тебе оставаться праведником. У тебя жена в кино снимается, гонорарчики, рекламка, то-се…
– Ты жену-то хоть оставь в покое! – раздраженно перебил его Гуров.
– Ну, допустим! – нахраписто сказал Трегубов. – Допустим, жена тут ни при чем. Значит, у тебя есть какие-то другие источники дохода, раз ты так доволен собой и своей жизнью…
– Меня трудно назвать довольным жизнью, Трегубов, – сухо заметил Гуров. – Это ты глупость сказал.
– Ну сейчас тебя немного прижало, – снисходительно бросил Трегубов. – А я говорю вообще… Ты благополучный человек, вот и строишь из себя святого. А если бы ты был простым опером, как я…
– У тебя, похоже, совсем крыша поехала, – сочувственно сказал Гуров. – Какой же я, по-твоему, опер – из золота сделанный? А потом, говорят же, не в богатстве счастье, Трегубов. Не зря говорят, наверное? Тебя деньги счастливее сделали?
– Да ладно политинформацию читать! – презрительно заявил Трегубов. – Я просто не успел до них добраться, до больших денег – потому и счастья нет. Будь у меня деньги, все было бы по-другому. Ну, ничего, бог даст, еще все поменяется! А на твоем месте я бы подумал, как от меня побыстрее избавиться. Что-то я в тебе такого рвения не замечаю! А время идет.
– Ума не приложу, куда тебя сплавить, – сказал Гуров. – Самое лучшее, по-моему, это тебе одному уехать. Деньги возьмешь, нас высадишь и поедешь дальше в одиночку. Как тебе такой план?
– Не нравится, – решительно сказал Трегубов. – Нужен какой-то нестандартный ход, Гуров. Эта машина уже в розыске. Меня остановит первый же гаишник. А у меня для него и аргументов не будет. Нет, вы останетесь со мной до тех пор, пока я реально не почувствую себя в безопасности. Или пока не почувствую, что всем нам пора переселяться в мир иной.
– Да, что и говорить, попутчик ты веселый – не соскучишься! – зло бросил Гуров. – Только мне, как нарочно, в голову ничего нестандартного не приходит. Давай дождемся, пока ты огребешь бабки, а там, может, само что-нибудь придумается.
– Вообще-то, я ожидал от тебя большего, Гуров. А ты даже ради самого себя постараться не хочешь, – хмыкнул Трегубов. – Ну, в принципе тебе виднее. Давай дождемся бабок. В самом деле, не будет денег – ничего не будет. Так что ты и прав, пожалуй…
Они уже проехали Орехово-Борисово и приближались к дорожной развязке. Поток машин на шоссе несколько поредел, и постоянно вертевший головой Трегубов как будто немного успокоился. Однако чем ближе они подъезжали к Кольцевой, тем больше он опять начинал нервничать.
– Ну, молись, полковник, – бормотал он над ухом у Гурова. – Ты неверующий, я знаю, но все равно молись! За успех нашего общего предприятия, как говорится… и за здоровье присутствующих…
За это бормотание Гурову хотелось придушить Трегубова, но сейчас он был просто механизмом для управления автомобилем. Он даже ощущал это – все его тело было точно заковано в металл. Он был лишен маневра, воли и выбора. Так отвратительно Гуров еще никогда себя не чувствовал.
Они наконец проскочили Кольцевую и понеслись дальше по шоссе, неотвратимо приближаясь к точке, назначенной Трегубовым. Гуров опустил стекло и посмотрел на небо. Угроза дождя, похоже, миновала. Тучи ушли к западу. Слева в густой синеве кружил крошечный бело-голубой вертолет.
– Они, кажется, уже здесь, – сказал Гуров.
Трегубов ответил не сразу. Сначала он придирчиво осмотрелся вокруг, заерзал на сиденье и каким-то странным голосом произнес:
– Съезжай на обочину! Остановись…
Гуров подчинился. Джип замер на обочине. В наступившей тишине отчетливо послышался приближающийся рокот вертолетного мотора. Гуров больше не смотрел вверх. Он сидел неподвижно, с каменным лицом и почему-то считал в уме от ста до единицы. Наверное, чтобы в голову не лезли всякие мысли.
Трегубова же, напротив, охватило лихорадочное возбуждение. Он тяжело дышал, беспрестанно озирался и что-то неразборчиво бубнил себе под нос. Это вывело из себя даже Марию.
– Перестаньте дергаться! – вдруг сказала она. – Вы можете вести себя нормально? Мне больно руке!
– Плевать на твою руку! – рассеянно сказал Трегубов. – Тоже мне принцесса на горошине. Твое дело помалкивать. Сейчас ты не кинозвезда, а вроде барашка на вертеле. Так что закрой рот и не мешай мне думать…
Гуров скрипнул зубами и мысленно произнес: «Сорок четыре… Сорок три…» Вертолет уже висел совсем низко над землей. Видимо, оттуда пытались рассмотреть, та ли машина стоит на обочине. Потом вертолет сорвался с места, сделал небольшой круг, пошел вниз, и из него вдруг выпала сумка. Кувыркаясь, она полетела вниз, с силой ударилась о землю, подпрыгнула и скатилась в поросшую травой яму. Вертолет круто пошел вверх, развернулся и в считаные секунды растаял в синеве.