– Один, без подстраховки, – мрачно заметил Гуров. – И оружие наверняка не взял. Тебе в голову не приходила мысль, что…
– Уже по дороге пришла, – теперь настала очередь Станислава перебивать друга, – и ушла сразу. Я же его слышал. Нет, я было решил, что где-то мы прокололись и его прищучивать начали, оказалось куда любопытнее… Я его даже отлаять не успел, как начал он меня удивлять.
Лев внимательно слушал. Станислав закурил и продолжил:
– Я вчера ему хвост основательно накрутил относительно срочности задания, расстались мы около восьми. Этот голубь двинул сначала в свой шалманчик, посидел там часа два, с посетителями пообщался – у него вроде клуба бодибилдинга. С легким криминальным оттенком. Вот он в беседах с качками и упомянул несколько раз «Грифон», Феоктистова, Карамышева. Без особого успеха, да так сразу ни он, ни я и не рассчитывали. Затем отправился он отдохнуть от трудов праведных в казино на Серпуховке, там до трех ночи оттягивался и с коллегами о жизни толковал. Круг коллег – весьма широкий, многие в околокриминальных кругах тусуются, хоть зубров нет, конечно. С двумя и о «Грифоне» немного поболтали. Ничего убойного: да, есть грешки с транзитом левого ингушского спирта в область через Москву, что-то не вполне законное с антиквариатом, полулегальный рэкет по-мелкому. Поди разбери, охранник он или рэкетир, деньги одни и те же. Каким-то боком к аудио-, видеопиратству причастны, отмывка черного нала, словом, джентльменский набор и всего понемножку. Он мне половину сходных сведений вчера до всяких встреч изложил. Все на уровне сплетен, агентство ОБС: «одна баба сказала», если ты не знаешь, – пояснил Крячко, – в криминальном варианте. Да, Феоктистова уважают и даже побаиваются. Да, Карамышев «крышует» крылатых кошек и даже свои деньги вкладывает. И моего «приятеля», и его собеседников, и, – Станислав ткнул себя пальцем в грудь, – меня, грешного, удивляют две вещи. Почему при такой любительщине «грифонов» до сей поры не даванули серьезные структуры, просто чтоб под ногами не путались? Да хоть те же видеопираты, про бутлегеров ингушского разлива и не говорю? Карамышев? Не тянет. Карта не старше десятки, ну вальта на крайний случай. От настоящих зубров он не прикроет.
– Раз не трогают, значит, зачем-то нужны, полезны, – предположил Гуров.
– Вот! И еще – откуда, опять же при сплошной любительщине, у них приличные деньги крутятся?
– Это все так, но что здесь сенсационного, Станислав? – Гуров пожал плечами.
– Пока ничего. Но сегодня утром, в девять, а эти деятели подрыхнуть любят, ему в дверь позвонили двое крепких ребят и имели с ним вежливую и душевную беседу. Смысл ее сводился к тому, что «очень большие люди» о его постукивании отлично знают. И ничего против не имеют. На здоровье. Знают даже, кому он стучит.
В этом месте крячковского повествования Гуров вновь посмотрел на друга весьма удивленно.
– Да-да! Вот в доказательство рабочий телефончик Станислава Васильевича, по которому настоятельно рекомендуют позвонить «большие люди» и попросить его о срочной встрече. От «больших людей» просьба передать Станиславу Васильевичу подарок, – Крячко протянул Гурову небольшую папку с бумагами. Затем продолжил противным сюсюкающим голосом, видимо, изображая парочку «вежливых и душевных» ребят: – Это вроде с их стороны жест доброй воли и заявление о чистоте намерений.
– Однако, – присвистнул Лев.
– И они, то есть «очень большие люди», а не посланцы, просят господина Крячко завтра в девять ждать их телефонного звонка. И отнестись к звонку серьезно. Доказательством такого отношения стало бы наличие рядом со Станиславом Васильевичем, – Крячко торжествующе поглядел на друга, давненько он так Льва не удивлял! – господина полковника Гурова! Перед которым они уполномочены извиниться, что выходят на него не впрямую, а… – и он закончил своим обычным тоном: – Посредством моего засранца. Которому в таком случае, но лишь в таком, ничего не грозит. Каково, Лева?
– Что в папке? – с невозмутимым видом поинтересовался Гуров.
– Компромат на «Грифон». Если не сажать, то прихлопнуть – хоть сегодня, на вполне законных основаниях. Нет, но оперативность какова! Ведь полсуток не прошло, как мой фруктик в узком кругу осторожно поболтал, и все готово! Но зачем? Нашими руками конкурентов убрать? Выходит, они давно о моей внедренке знали? Про телефон вообще молчу, стыдобища!
– Ты ничего не понял, Станислав. До лампочки им «Грифон» и его будущее. Как и твой стукачок, кстати. Это действительно жест доброй воли. Плюс демонстрация возможностей и силы. Материал у них лежал давно, но тут они пронюхали, что мы не просто «Грифон» потрошим, а в связке с убийством Ветлугина. И решили осторожно, не светясь, с нами законтачить. Что-то им от нас нужно. Репутация наша известна, они знают, что купить нас нельзя. А вот заинтересовать – отчего же?
– Я же сегодня вам с Петром говорил, что фруктик этот был малость и с наркотой подзамазан. Так вот, по его словам, упомянули пару фамилий, мне он их назвать побоялся, каково? – Крячко возмущенно фыркнул. – Но утверждает, что крутизна страшенная. Именно в наркобизнесе. Как считаешь, не случайно они…
– Вот даже как! Нет, Станислав. Я в такие случайности не верю. Кто-то умный и хорошо информированный видит связь между «Грифоном» и наркотиками и хочет, чтобы увидели мы, чего пока, увы, не наблюдается. Они рискуют, причем на два фронта, не могут просто обратиться к нам с тобой, они не домохозяйки, да и мы не участковые. И боятся своих – за контакт с нашей фирмой у них, сам знаешь, что бывает.
– Под асфальт закатывают, – мрачно подтвердил Крячко. – Никакая крутизна не спасет. Что делать будем? Петру доложим?
Гуров надолго задумался. Маячил контакт с серьезным криминалом. Возможно – торг. Петр, конечно, прикроет, но служебная этика подсказывала: говорить ему об этом не стоит. Вот ежели все проскочит, можно будет и похвастаться.
– Подождем. Посмотрим, послушаем их завтра, обмозгуем… – Гуров мрачно усмехнулся. – Как бы не пришлось без ведома руководства, рискуя лампасами… Но нам не привыкать. Ты проследи, чтобы материалы из папочки оформили как надо и Дмитрию с его ребятами до кучи скинули. А папочку – в сейф. Она мне при следующем любовном свидании с главной крылатой кошкой очень пригодится!
* * *
Алаторцев и Феоктистов друг друга поняли сразу. С первой встречи. Видимо, при всех внешних различиях сидело в них глубинное внутреннее родство двух хищников.
Мрачно буркнув что-то о «школьном друге и вообще…», «моем начальнике, душевном человеке и вообще…», Сергей оставил их в небольшой, но очень уютной комнате отдыха, смежной с феоктистовским кабинетом. Мягкий рассеянный свет, на столике бутылка хорошего коньяка, две пузатые рюмочки, порезанный лимон, конфеты… Андрей пристально поглядел в глаза Феоктистову. Да-а, «душевность» прямо изо всех дыр лезла. В смысле душу вытрясет походя. Алаторцев поднял рюмку с темно-золотым коньяком, посмотрел сквозь нее на хрустальный светильник, выпил и начал:
– Я, Геннадий Федорович, загодя целую речь заготовил. С эффектами, недомолвками и рекламными паузами. А сечас вижу – не нужно это. Поэтому буду краток и кошку сразу назову кошкой…