– Но тут есть один очень интересный момент! – Крячко многозначительно улыбнулся. – Под конец эта бабулька добавила: «Но недаром сказано, что Бог шельму метит. И месяца не прошло, навернулся этот гад с недостроенного дома и сломал себе хребет. Теперь вот в инвалидной коляске катается». Вам это ни о чем не говорит?
– Говорит, и даже очень… – кивнул Гуров и вкратце рассказал о весьма неординарных фактах, которые ему удалось установить. – Похоже, тут начинает вырисовываться какая-то непонятная сила, не относящаяся ни к бандитам, ни к милиции. И вот она-то, видимо, и является автором всех этих загадочных событий.
Капитан Коповой сообщил о том, что, по данным телефонистов, вчера на домашний телефон Захарухиных поступило более трех десятков звонков. Скорее всего, звонили знакомые, выражавшие Римме соболезнования. А в часы, названные Гуровым, первый раз ей позвонили из «Честного маклера», а второй – из «Казбек-Приват».
Кроме того, один из информаторов сообщил Коповому нечто весьма занятное. Неделю назад в областном центре, на одной из «хаз», состоялся сходняк криминального актива области. Присутствовал там и Хапарь. Что за вопросы обсуждали главари преступного мира, информатору узнать не удалось. Но в ходе бандитско-воровского «саммита» Абрек сделал Хапарю какую-то очень серьезную «предъяву», которую поддержал и Косяк. Захарухин раскипятился, и дело чуть не дошло до рукопашной. Прочим участникам «саммита» пришлось их с Абреком разнимать и утихомиривать. Смотрящий этой территории, вор в законе по кличке Лаборант, он же Арсен Дадаян, по итогам рассмотрения конфликта выдал Хапарю «черную метку», признав того «паршивой овцой», зазря баламутящей «честняков», так или иначе придерживающихся законов преступного мира.
– Вот это поворот! – удивленно констатировал Стас, выслушав Копового. – Тогда что же получается? Надо браться за Абрека?
– Да, похоже, придется его прощупать… – согласился Гуров. – Но первым делом надо закончить с тем, что уже наметили. Метаться от версии к версии – штука опасная, можно вообще сбиться со следа. Сейчас едем в Судаково, хочу потолковать с Хмуриченко. – И он рассказал о звонке Медяка и анонимном доносе загадочного «доброхота».
– Ого! – рассмеялся Крячко, услышав о том, что сумма премии возросла до трех миллионов. – Надо готовить чемоданы, а то вдруг отсчитают десятирублевками?
– По-моему, вас или пытаются сбить с толку, или намереваются вашими руками свести счеты… – убежденно заключил Коповой. – Хмуриченко и Захарухин – враги пожизненные. Но Хмуриченко при всех своих плюсах и минусах на что-либо противозаконное не пойдет принципиально. Это чья-то не очень хитрая уловка. И я, по-моему, даже знаю, кто вам мог позвонить. Скорее всего, это Сяскин, заведующий райфинотделом.
– Какой он из себя? – поинтересовался Лев.
Как оказалось, описание, данное капитаном, почти полностью совпало с тем, каким себе представил звонившего он сам.
Когда опера уже собирались уходить из номера, зазвонил телефон. Это был генерал Орлов. Выслушав краткую информацию Гурова о новых данных, полученных в ходе следствия, генерал сообщил, что выяснил-таки, кто был зачинщиком кляузы в министерство – первый вице-губернатор, «накрутивший» своего непосредственного шефа на основании якобы полученных им сведений от некоего «неофициального источника». По мнению Орлова, вице-губернатор, метящий в кресло первого лица губернии, затеял хитрую игру, подбрасывая своему шефу всевозможную дезу, дабы тот, предпринимая неадекватные шаги, рано или поздно себя всерьез скомпрометировал и однажды вылетел из «обоймы».
Узнав о том, что автором кляузы о бездействии московских оперов был вице-губернатор, Коповой полностью согласился с мнением генерала Орлова.
– Если Шашель в принципе всего лишь не очень далекий тип с относительно липкими руками, то этот вице – пройдоха еще тот. Он связан с банком «Международное кредитное сообщество», который уже не первый год паразитирует в наших краях. Не дай бог, этот жулик станет губернатором – через год область обезлюдеет.
– Банку-то от этого какая выгода? На ком он тогда сможет паразитировать? – недоуменно развел руками Крячко.
– А вы не находите, что, может быть, в этом и заключается главная задача его существования? – прищурился капитан.
– Международный заговор против России? – хохотнул Стас.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Коповой. – Вам не кажется странным, что Запад стабильно поддерживает все, что угодно, даже себе в убыток, лишь бы это было в ущерб России… А этот банк, между прочим, учрежден американцем. Он уже похозяйничал в нескольких районах нашей области. Там сейчас пустыня.
– Ладно, парни, нам пора! – объявил Лев, взглянув на часы. – Мы – сыщики, и наше дело ловить бандитов. Так что, как говорится, Богу – Богово, а политика – политикам.
…Хмуриченко оказался худым, жилистым очкариком с резкими чертами лица и хорошо поставленным голосом опытного оратора. Обменявшись с ним рукопожатием, Гуров с некоторым удивлением отметил, что, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, рука и. о. главы района оказалась достаточно твердой и сильной. «Да, видимо, не случайно он сумел со своим хозяйством удержаться на плаву – мужик, как видно, не рохля…» – подумал он, осматривая небедно обставленный кабинет главы. Судя по всему, предшественник Хмуриченко прямо-таки обожал помпезную роскошь.
– Меня интересуют причины конфликта, случившегося между вами и Захарухиным примерно месяц назад, – покончив с формальностями и любезностями, без обиняков заговорил Лев.
– Вон оно что! – усмехнулся тот, покачав головой. – Подозреваете, уж не заказчик ли я?
– Вы, возможно, очень удивитесь, но в этом мы вас не подозреваем, – чуть заметно улыбнулся Гуров, наблюдая за своим собеседником – тот держался просто великолепно. – Тут другое… Нам приходится разрабатывать сразу две версии смерти Захарухина. Первая – чья-то личная месть за его грязные проделки, вторая – следствие криминальных разборок из-за имущественных и тому подобных споров. Вы бы какую считали более верной?
– Сложно сказать… – Хмуриченко задумчиво пожал плечами. – Вполне реальна и та, и другая версия. В своей личной жизни Захарухин – вы, наверное, об этом уже знаете – человеком был очень нечистоплотным. Я его помню еще в ту пору, когда он был пацаном. Где-то в девяносто четвертом он к нам в Заозерное на танцы приезжал. А я тогда был в колхозе главным зоотехником. Девчонки наши фермовские про него рассказывали – сволочь первостатейная… Господи, прости меня грешного, что так высказываюсь об усопшем, но по-другому никак не могу о нем сказать.
– Что, безобразничал?
– Не то слово! Вел себя как последняя свинья – нагло, вызывающе, высокомерно. Вдобавок эгоист был запредельный, хам и обманщик. Когда одна из девчонок сказала ему, что беременна от него, он при всех об нее, что называется, вытер ноги. Наши парни тогда отметелили его по полной, хотя он был каратистом. Больше к нам не ездил, но пригрозил, что однажды об этом вся деревня пожалеет…
– Надо же! – удивился Лев.