– Я заплачу, – сухо сказал он в трубку. – У меня тут возникли небольшие трудности…
– Мы вам всячески сочувствуем, – прежним заботливым тоном произнесла женщина, – но вы не должны забывать и о наших трудностях тоже. Хочу вам напомнить, что мы уже третий раз беспокоим вас по этому поводу. Боюсь, что в случае дальнейшей задержки наш отдел будет вынужден рассмотреть другой вариант…
– Я все понял, – перебил Лагутин. – Заплачу в самое ближайшее время.
Он уже примерно представлял себе этот «другой вариант». Ему уже делали намек. Это произошло примерно дней пять назад. Когда Лагутин вышел из дома, чтобы еще раз поискать Костенкова, и стал отпирать свою машину, «десятку», купленную с рук, к нему неожиданно подошли двое корректных, одетых в официальные темные костюмы молодых людей. Они поздоровались и, ненавязчиво блокировав Лагутина возле собственной машины, затеяли негромкую вежливую беседу:
– Простите, Степан Николаевич, что задерживаем, но у нас к вам серьезный разговор. Мы хотим вам напомнить, что долги нужно отдавать. Вот, собственно, и все. Есть кое-какие детали, которые…
– А кто вы, собственно, такие? – делано захорохорился Лагутин, хотя душа у него ушла в пятки.
Корректные молодые люди были атлетически сложены, уверены в себе и как будто излучали некое невидимое поле, которое подавляло волю. Очень легко было себе представить, как эти ребята в такой же аккуратной и тщательной манере пересчитывают тебе ребра.
– Кто мы такие? – задумчиво откликнулся парламентер. – Скажем так, в данный момент мы представляем интересы кредитора. По-моему, этого достаточно. Мы же не официально к вам обращаемся, Степан Николаевич. Говорим по-мужски, рассчитывая на ваш здравый смысл. Вы производите впечатление разумного человека.
– Вы из банка, что ли? – опять перебил Лагутин.
– Нет, мы не из банка, – после небольшой паузы произнес молодой человек. – Мы представляем другую структуру. Но защищаем интересы вашего кредитора. По-моему, этой информации вполне достаточно. И вообще суть дела не в этом. Речь идет о вас. С каждым днем ваше положение становится все более затруднительным. В конце концов оно станет безвыходным. Прошу отнестись к этому предупреждению самым серьезным образом, иначе вы сильно пожалеете о своем легкомыслии.
– Угрожаете? – криво ухмыльнулся Лагутин.
– Если хотите, – слегка поклонился молодой человек. – И это не пустые угрозы, поверьте.
После этих слов они оба вдруг повернулись и как ни в чем не бывало пошли прочь, ни разу не оглянувшись. А Лагутин еще минуты две не садился в машину, потому что у него тряслись руки и он не мог попасть ключом в скважину дверного замка.
Позже он уговорил себя, что эта интермедия была всего лишь блефом. Легко можно представить, как бы расправился с ним обманутый ростовщик, связанный с криминалитетом, но чтобы в этой роли выступил солидный банк – Лагутин в это не мог поверить. Однако полностью исключать такой возможности нельзя. Сумма, одолженная им у банка, была не запредельной, но и не такой уж маленькой – за полмиллиона рублей сегодня могут и убить, если исчерпают другие методы воздействия. «Интересно, насколько у них хватает терпения в таких случаях? – подумал Лагутин. – Козе понятно, что до бесконечности они ходить за мной не будут. Нет, тянуть дальше нельзя! Я сейчас же пойду к этому засранцу Костенкову и буду долбиться в его дверь, пока не разнесу ее в щепки. А если его и тогда не окажется, пойду валяться в ногах у дядьки. Лучше уж у него, чем у каких-то отморозков».
Приняв решение, Лагутин почувствовал себя гораздо бодрее. Давно ему нужно было взять себя в руки и приняться за дело всерьез. Ждать у моря погоды – занятие захватывающее, но абсолютно бесперспективное. Но он еще покажет, чего стоит. А Костенков надолго его запомнит.
Предполагая визит к дяде, Лагутин постарался приодеться – надел свой лучший костюм и даже повязал галстук. Он плохо спал последние ночи, и от этого под глазами образовались темные круги – дядя наверняка обратит на это внимание, но тут уж ничего не поделаешь. Нужно хотя бы показать, что мужественно встречаешь невзгоды, – это должно ему понравиться.
Собираясь, Лагутин залез в стол и в глубине ящика отыскал газовый пистолет, очень похожий на настоящий. Он купил его два года назад, но так ни разу и не воспользовался. Почему-то сейчас Лагутину показалось, что оружие в заднем кармане будет кстати. Может быть, обычные слова на Костенкова не подействуют. Очень может быть, что он полезет в бутылку – в таком случае лучше иметь что-нибудь под руками.
Перед уходом Лагутин автоматически бросил мимолетный взгляд в зеркало. Несмотря на все его усилия, отражение по-прежнему выглядело жутковато, как явление из потустороннего мира. Лагутин подумал: «Хорошо бы выбросить к черту это зеркало! Может быть, это оно притягивает несчастья. Где-то я про такое читал. В каком-то журнале. Зеркало – вообще мистическая штука».
Решив плотно обдумать эту ценную мысль по возвращении, Лагутин покинул квартиру и спустился вниз. Он оставлял машину во дворе, потому что гаража у него никогда не было.
Прежде чем сесть за руль, Лагутин хорошенько огляделся. На душе у него свербило. Ужасно не хотелось увидеть поблизости молодых людей, похожих на переодетых спецназовцев. Но кроме мирных жителей, он никого поблизости не заметил.
«Ну, правильно, – подумал он, выезжая со двора на шумную улицу. – Накладно это – пасти меня день и ночь. Сегодня ограничились тем, что позвонили. Завтра, глядишь, еще что-нибудь придумают. Значит, немножко времени у меня в запасе есть».
Но совсем скоро он убедился, что времени в запасе у него на самом деле не осталось. Чтобы добраться до офиса дяди, нужно проехать в Пресненский район, а уже на середине Ленинградского проспекта его начало охватывать беспокойство – какая-то назойливая желтая машина упорно тащилась у него на хвосте почти от самого дома. Заметил ее Лагутин не сразу, но потом ни разу не потерял из виду. Она удивительно чисто держала дистанцию – не отставая и не приближаясь: видимо, за рулем сидел профессионал.
Лагутин очень хотел ошибиться, но все более склонялся к мысли, что эта желтая тварь явилась по его душу. Он свернул на Беговую, и желтая машина послушно повернула следом за ним. Сердце у Лагутина упало.
«Чего они задумали? – мрачно подумал он. – Продыху мне не дадут теперь, что ли? Как бы мне от этой заразы отделаться? Не то чтобы я их сильно боюсь, но противно, когда тебе через плечо заглядывают. Я думал, в банке цивилизованные люди работают. Ну, получилось такое дело – так есть же нормальная процедура, суды, приставы всякие…»
Однако в глубине души Лагутин чувствовал, что не совсем прав. Может быть, не по злому умыслу, но он тоже поступил с банком не совсем цивилизованно. В глазах кредиторов он не более чем примитивный мошенник, не отдающий долги. Вникать в обстоятельства каждого клиента они, разумеется, не обязаны, да и не могут. Но как далеко они собираются зайти в этих своих методах? Где-то Лагутин слышал, что в подобных случаях на недобросовестного клиента оказывается сильнейшее психологическое давление, но на крайние меры банк не идет, репутация дороже. На это он и надеялся с самого начала. Вот только не ожидал, что психологическое давление окажется настолько сильным. Он теперь постоянно ожидал нападения, физической расправы, и это ожидание угнетало его ничуть не меньше, чем невозможность рассчитаться с долгами.