— Не знаю, пастор. Я никогда раньше такого не делал. А вы что предлагаете?
— На данном этапе найти тело гораздо важнее, чем сделать признание. Если честно, Тревис, то с учетом количества и ужасного характера твоих преступлений доверия твои слова ни у кого не вызовут. После нашей встречи в понедельник я навел кое-какие справки и выяснил: существует немало сумасшедших, которые, узнав о казни, выдают себя за убийц.
— Вы считаете меня сумасшедшим?
— Нет, не считаю. Однако не сомневаюсь, что многие в Техасе будут думать именно так и не поверят тебе.
— Но вы верите мне, пастор?
— Верю.
— Хотите яичницы с ветчиной? Все равно вам платить.
— Нет, спасибо.
Тик. Взгляд на полицейских. Бойетт приложил к вискам указательные пальцы и помассировал голову, кривясь от боли. Наконец, боль отступила. Кит посмотрел на часы.
Бойетт слегка покачал головой и сказал:
— Чтобы найти тело, требуется больше времени, пастор. Сегодня мы не успеем.
Поскольку у Кита не было никакого опыта в подобных делах, он пожал плечами и промолчал.
— Или мы едем в Техас, пастор, или я возвращаюсь в Анкор-Хаус, и пусть там меня наказывают. Выбор за вами.
— Не очень понятно, почему решение должен принимать я.
— Все очень просто: у вас есть машина, бензин, права. У меня нет ничего, кроме правды.
У Шредеров было две машины. Одометр полноприводной «субару» показывал пробег в 185 тысяч миль, и 12 тысяч миль она проехала после последней смены масла. Когда Дана возила на этой машине мальчишек по городу, пришлось вспомнить о почтенном возрасте «старушки». У второго автомобиля — «хонды-аккорд» — барахлил указатель масла, а резина на задних колесах была стертой.
— Прошу прощения, что машина грязная, — сказал Кит, ощущая неловкость, когда они усаживались.
Бойетт промолчал и поставил палку между ног.
— Пристегиваться сейчас обязательно, — сообщил пастор, вытаскивая свой ремень безопасности. Бойетт вновь не отреагировал. В наступившей тишине Кит вдруг осознал, что путешествие началось. Рядом сидел пассажир, и они оба не знали, долго ли продлится их поездка, — несколько часов или несколько дней.
Машина тронулась, и Бойетт все же пристегнулся. Они сидели, почти соприкасаясь локтями, и Кит уловил запах пива.
— Тревис, а ты вообще много пьешь?
Бойетт дышал глубоко и ровно, будто движение успокаивало его, и он чувствовал себя в безопасности в закрытой машине. Как обычно, он выдержал паузу секунд в пять, прежде чем ответить:
— Да нет, пастор, я мало пью. Мне сорок четыре года, из них больше двадцати трех прошли за решеткой, а там не было ни салунов, ни баров, ни стрип-клубов, ни круглосуточных закусочных. В тюрьме спиртного не бывает.
— Но сегодня ты выпил.
— У меня завалялась пара долларов, и я зашел в бар при гостинице и заказал пива. Там работал телевизор, и я посмотрел репортаж о казни Драмма в Техасе. Они показали его фотографию. Должен признаться, пастор, это сильно меня впечатлило. Я совсем раскис, стал каким-то жалостливым, а когда увидел его лицо, то чуть не задохнулся. Заказал еще пива и смотрел, как стрелки часов приближаются к шести. Я решил нарушить режим и поехать в Техас. Сделать, то, что следует.
Кит держал в руках сотовый.
— Мне надо позвонить жене.
— Как она?
— Все в порядке. Спасибо, что спросил.
— Она такая красивая!
— Забудь о ней! — Кит пробурчал несколько неуклюжих фраз в телефон и захлопнул его крышку. Машина быстро мчалась по безлюдным улицам Топеки. — Итак, Тревис, наш план — проделать долгий путь в Техас, где ты встретишься с властями, расскажешь всю правду и постараешься остановить казнь. Полагаю, в самом ближайшем будущем тебе придется показать властям, где тело Николь. И это, конечно, закончится твоим арестом, тебя поместят в техасскую тюрьму. Тебе предъявят обвинения в куче преступлений, и ты уже никогда не выйдешь на свободу. У нас такой план, Тревис? Мы друг друга понимаем?
Тик. Пауза.
— Да, пастор, план именно такой. Но это все не важно. Я умру к тому времени, как большое жюри вынесет приговор.
— Я не хотел ставить вопрос так.
— И не надо, мы оба это знаем, но я бы предпочел, чтобы никто в Техасе не узнал про мою опухоль. Я заслуживаю того, чтобы меня обвинили в этом убийстве. Все в порядке, пастор.
— В каком смысле «все в порядке»?
— Со мной, пастор. После того как я увижу Николь и извинюсь за то, что с ней сделал, я буду готов ко всему, включая смерть.
Кит дальше ехал молча. Ему предстояло очень долгое путешествие с этим парнем — практически плечом к плечу — часов десять или двенадцать, и он надеялся, что по прибытии в Слоун еще сохранит рассудок и не станет похожим на Бойетта.
Пастор поставил машину за «хондой» и сказал:
— Тревис, насколько я понимаю, у тебя нет ни денег, ни одежды, ничего.
Тот хмыкнул и, воздев руки, ответил:
— Я перед вами, пастор, со всем имуществом, которое нажил в этом бренном мире.
— Так я и думал. Подожди здесь. Я вернусь через пять минут. — Оставив двигатель включенным, Кит поспешил в дом.
Дана была на кухне: упаковывала сандвичи, чипсы, фрукты — все, что нашлось в доме.
— Где он? — спросила она, увидев мужа.
— Ждет в машине.
— Кит, неужели ты действительно решил поехать?
— А разве у меня есть выбор, Дана? — Он принял решение и теперь был готов к бурной сцене с женой и к риску, которым была чревата поездка. — Мы не можем сидеть, ничего не делая, если знаем, кто настоящий убийца. И этот убийца сейчас в машине.
Дана завернула очередной сандвич и сунула в маленький контейнер. Кит взял объемистую хозяйственную сумку и прошел в спальню. Для своего нового приятеля Тревиса он прихватил пару старых брюк в стиле милитари, несколько футболок, носки, нижнее белье и новую толстовку. Потом сменил свою рубашку, нацепил белый пасторский воротник, надел синий спортивный пиджак и упаковал несколько личных вещей в спортивную сумку. Вскоре он снова вернулся на кухню, где Дана стояла, облокотившись на мойку и воинственно скрестив руки на груди.
— Ты совершаешь огромную ошибку! — заявила она.
— Возможно. Но моей вины в этом нет. Это Бойетт выбрал нас.
— Нас?
— Хорошо, он выбрал меня. У него нет другой возможности добраться до Техаса, и я ему верю.
Дана выразительно возвела глаза к потолку. Кит бросил взгляд на часы на микроволновке. Он спешил, но понимал, что жене следует дать выговориться.
— Как ты можешь ему верить? — спросила она.