Признание | Страница: 48

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

На рассвете пастор и его пассажир подъезжали к Оклахома-Сити, и на дороге появились машины. Бойетт спал, уткнувшись лбом в окно и приоткрыв рот, из которого стекала струйка слюны. Он спал уже больше часа, но Кит был рад, что бодрствовал в одиночестве. У границы штата он остановился выпить кофе из автомата — ужасной бурды, которую в обычных условиях точно вылил бы в раковину. Но отсутствие вкуса компенсировалось крепостью, и вскоре от сна не осталось и следа, и пастор поехал со скоростью ровно на восемь миль больше разрешенной.

На последней остановке Бойетт попросил пива, но Кит, отказав ему, принес бутылку воды. Он нашел волну местной музыкальной станции и, сделав звук потише, ехал под ее аккомпанемент. В полшестого Кит позвонил Дане, но говорили они мало. На выезде из Оклахома-Сити Бойетт встрепенулся и сказал:

— Похоже, я задремал.

— Да уж.

— Пастор, таблетки, которые я принимаю, сильно действуют на мочевой пузырь. Мы можем где-нибудь на минутку остановиться?

— Конечно, — кивнул Кит. Что ему оставалось? Он постоянно смотрел на часы. Скоро они свернут с автострады и направятся на восток по двухполосному шоссе. Пастор понятия не имел, долго ли еще ехать. По его прикидкам, они доберутся до Слоуна где-то к часу дня. Остановки, конечно, могли выбить их из графика.

Они остановились в Нормане и купили еще кофе и воды. Пока Кит заправлялся, Бойетт успел выкурить две сигареты, торопливо затягиваясь так, будто делал это последний раз в жизни. Через пятнадцать минут они снова выехали на 35-ю автостраду и помчались по равнинам Оклахомы.

Как служитель церкви, Кит чувствовал, что обязан поговорить о вере, и начал издалека:

— Ты рассказывал о своем детстве, Тревис, и мы больше не будем к этому возвращаться. Но мне любопытно, ходил ли ты ребенком в церковь и общался ли со священником?

Тик снова вернулся. И, конечно, Бойетт опять выдержал паузу.

— Нет, — ответил он и снова замолчал. Кит решил, что больше ничего не услышит. Однако он ошибся. — Моя мать никогда не ходила в церковь. И не общалась с родными. Думаю, они ее стыдились и старались избегать. Даррелл не имел с церковью ничего общего, а дядя Чет был религиозен, но я уверен, он сейчас в аду.

Кит решил развить тему:

— Так ты веришь в ад?

— Наверное. Я верю, что после смерти мы все куда-нибудь попадаем, но не думаю, что мы с вами окажемся в одном и том же месте. А вы, пастор? Я хочу сказать, что провел большую часть жизни в тюрьме, а там много таких, кого и людьми назвать нельзя. Они уже родились такими — порочными и безжалостными сумасшедшими, которых нельзя исправить. После смерти они должны отправиться в плохое место.

Пастор был поражен: испытавший муки совести убийца и серийный насильник осуждает жестоких людей!

— А у вас в доме была Библия? — спросил Кит, стараясь увести разговор в сторону от ужасных преступлений.

— Никогда не видел. Да и других книг тоже. Я вырос на порнографии, пастор, которой снабжал дядя Чет и которая хранилась под кроватью Даррелла. Больше в детстве я ничего не читал.

— А ты веришь в Бога?

— Послушайте, пастор, я мало что знаю о Боге, Иисусе, спасении и всем прочем. В тюрьме об этом часто говорят. За решеткой многие начинают читать Библию. Наверняка есть такие, кто воспринимает ее всерьез, тем более что это учитывается при решении об условно-досрочном освобождении. Но я к таким не отношусь.

— А ты готов к смерти, Тревис?

Пауза.

— Послушайте, пастор, мне сорок четыре года, и вся моя жизнь была катастрофой. Я устал жить в тюрьме. Я устал жить с чувством вины за то, что сделал. Устал слышать жалобные голоса тех, кому я причинил боль. Устал от всякого дерьма, пастор, прошу извинить за выражение. Я устал быть отребьем, живущим на задворках общества. Меня от всего этого тошнит! Я даже рад, что у меня опухоль, понимаете? В это трудно поверить, но когда она не раскалывает череп, я радуюсь, что она есть. Потому что это — конец! Мои дни сочтены, но я не переживаю. Больше я никого не обижу. Никто не станет по мне скучать, пастор. Не будь у меня опухоли, я бы запил горсть таблеток бутылкой водки и больше не просыпался. Может, я так и поступлю.

На этом проникновенная беседа о вере завершилась. Минут через десять Кит поинтересовался:

— О чем ты хочешь поговорить, Тревис?

— Ни о чем. Мне хочется просто сидеть, смотреть на дорогу и ни о чем не думать.

— Я не против. Ты голоден?

— Нет, спасибо.


Робби выехал из дома в пять утра и направился на работу кружным путем. Он опустил окно и ощутил запах дыма. Пожар уже давно потушили, но запах обуглившегося дерева висел над городом плотным облаком. Ветра не было. В центре города полицейские с озабоченным видом перекрывали улицы и заворачивали машины в объезд от Первой баптистской церкви. Робби удалось увидеть еще дымящиеся развалины и сверкающие огни мигалок пожарных машин и автомобилей техпомощи. Он проехал боковыми улочками, припарковался у старого здания вокзала — в воздухе по-прежнему висел сильный запах гари. Когда горожане проснутся и почувствуют подозрительный запах, то сразу заподозрят неладное и зададутся вопросом: что дальше?

Подтягивались сотрудники, так и не сомкнувшие глаз и с тревогой ожидавшие дальнейшего развития событий. Все собрались в конференц-зале вокруг длинного стола с остатками вчерашней трапезы. Карлос убирал пустые бутылки и коробки из-под пиццы, а Сэмми варила кофе и разогревала рогалики. Робби, стараясь внушить коллегам оптимизм, дал им послушать разговор с Фредом Прайором о сделанной тайком записи в стриптиз-клубе. Сам Прайор пока не приехал.

Зазвонил телефон, но никто не хотел брать трубку. Секретарша еще не пришла.

— Может, отключить его к черту? — рявкнул Робби, и телефон замолчал.

Аарон Рей обходил все помещения, заглядывая в окна. Телевизор работал без звука.

В конференц-зал вошла Бонни и сказала, обращаясь к шефу:

— Робби, я проверила телефонные звонки за последние шесть часов. Ничего особенного. Пара угроз расправы и пара идиотов, довольных, что наступил великий день.

— От губернатора не звонили? — спросил Робби.

— Пока нет.

— Почему-то я не удивлен! Вряд ли он спал так же плохо, как мы все.


Киту все-таки выписали штраф за превышение скорости, поэтому он точно знал, что делал без десяти шесть утра в четверг 8 ноября 2007 года. Правда, место зафиксировать не удалось, поскольку никаких поселений поблизости не было. Только пустая и длинная автострада, уходившая на север.

Полицейский прятался в кустах на обочине. Заметив его, Кит бросил взгляд на спидометр и сразу понял, что попался. Он резко сбросил газ и подождал несколько секунд. Увидев приближавшиеся огни мигалки, Бойетт воскликнул:

— Вот, черт!